Мама для чужого наследника

– Не преувеличивай, мам. Нас никто не обижает. Для Илюши тут выделена комната размером с однокомнатную квартиру. С отдельной игровой зоной и всеми удобствами. Врач приходит каждый день. И вообще все не так, как тебе кажется. И как преподнес тебе Леша, – добавляю в конце.

Она не верит. Я слышу это по участившемуся дыханию, по голосу и недовольному фырканью.

– Дочка, я волнуюсь за вас. Пока не увижу, не обниму тебя – не успокоюсь. А про Лешу ты зря. Он тоже места себе не находит. Постоянно спрашивает о вас.

Я невольно усмехаюсь. Интересно, ему небезразлична моя судьба потому, что я еще не успела наскучить, или потому, что надеется настричь еще бабла на моих проблемах?

Да, я пыталась рассмотреть вариант, что встреча с Александрой и торги за зрелищный розыгрыш для меня были фарсом. Что Леша не собирался меня продавать этой семейке, если бы не одно большое-пребольшое но! Он ни словом, ни делом не признался, не ввел в курс дела. Не намекнул, что за моей спиной сгущаются тучи.

Хотя мог бы. Но он честно отрабатывал деньги.

Маме про новые факты о несостоявшемся зяте я не рассказывала. Хватит с нее и имеющихся плохих новостей, чтобы добавлять еще.

Уточнила только, что обижена на него и не готова пока что-то выяснять.

– Это уже не мое дело.

Я перевожу взгляд на сына и вижу, как Илюша в этот момент пытается стянуть с себя штанишки, чтобы переодеться в прогулочные шорты. Я обещала ему, что сегодня мы пойдем гулять.

Тянусь помочь. Держать плечом телефон неудобно, поэтому включаю на смартфоне громкий звук, оставляю девайс на стеллаже и помогаю сыну разобраться с одеждой.

– Сонечка, да что же тебе там о нем наговорили, что ты так резко поменяла свое мнение? А если эти люди и меня помоями обольют, ты тоже поверишь? – обиженно заступается она за своего любимчика.

– Мамуль, я тебя очень люблю, но свои отношения с Лешей обсуждать не стану, – объясняю терпеливо. – Мы сами с ним все выясним, как только я вернусь домой.

– А я бы хотел выяснить все это сейчас, пока ты на связи! – раздается недовольный голос бывшего.

Значит, все это время он стоял рядом с ней и все слышал.

Что ж, так даже лучше.

– Здравствуй, Леша, – давлю из себя вежливо.

Ощущая, какие колоссальные перемены произошли между нами всего за несколько дней. И что даже так, на расстоянии, не видя его, мне уже неприятно с ним общаться.

– Не рада меня слышать? – угадывает с ходу. – Уже вкусила прелести богатой жизни и я стал не мил? – Но тут же дает мне шанс исправиться: – Я все еще надеюсь, что не прав.

Если честно, я не понимаю, чего он хочет. Вроде бы и плату получил, и поиграл вдоволь. А все никак не успокоится.

– Ты не прав, согласна. Но по телефону я это обсуждать с тобой не стану. И, пожалуйста, Леш, оставь меня в покое. Не надо больше приходить ко мне домой и тревожить мою маму.

– Соня, давай без скоропалительных выводов? Я, может, и действовал на эмоциях, но в твоих же интересах.

– Не в моих, Леш. И ты прекрасно это знаешь.

Как оказалось, я совершенно не знакома с этим человеком. Вся его дружелюбность, забота, внимание – всего лишь внешняя оболочка. Мне удалось разглядеть лишь часть настоящей сути своего молодого человека, а на какие сюрпризы он еще способен – остается только догадываться.

– М-м, так, значит, да? – чувствую скрытую угрозу. – Даже шанса оправдаться мне не дашь?

Я, наконец, заканчиваю переодевать сына, беру в руки детскую кепку и уже собираюсь закончить этот бесполезный разговор, как сзади раздается безапелляционное:

– Именно! Ты все правильно понял. И во избежание недоразумений, советую прислушаться к требованию Сони! – заставая меня врасплох.

Это уже стало традицией – появление хозяина дома на пороге комнаты словно из ниоткуда. Без стука и других оповещающих знаков.

Герман размашистым шагом идет в нашу сторону, берет в руки смартфон и скидывает звонок. А после спрашивает как ни в чем не бывало:

– Вы на прогулку? Не против, если я присоединюсь?

– Папа! – радостно реагирует Илюша и, раскинув руки, бежит к отцу.

Цепляется за штанину, прижимаясь к его ногам.

Лицо Германа на минуту расцветает. Появляется улыбка, и морщинки в углах глаз делают суровые черты мягче, привлекательнее.

Кравицкий присаживается на корточки перед сыном, раскрывая объятия.

Внутри все переворачивается от этой сцены. Мне больно смотреть на них потому, что я знаю итог. Нам двоим не место в жизни сына. Должен остаться только один. А это чертовски сложный выбор.

– Так ты не против? – щурится Герман от слепящих солнечных лучей, проникающих в комнату сквозь окна.

Я против. Да. В животе все сжимается в тугой узел от мысли о том, что мне снова придется близко общаться с отцом ребенка. Я еще не забыла вкус нашего поцелуя, и сердце колотится пойманной птахой в груди.

Мне срочно нужно забыть это недоразумение. Вычеркнуть из своей памяти. Только как, если эта сцена яркой картинкой зависла в голове и никак не хочет исчезать?

И я бы с радостью отказалась от совместной прогулки, но объяснить свой отказ у меня вряд ли получится. Да и Илюша соскучился по папе за эти дни.