Мама для чужого наследника

До окончания прогулки остается немного времени. Нужно чем-то занять пацана, чтобы не остались смазанные воспоминания об этом вечере, поэтому я беру его за руку и веду с экскурсией по яхте.

Мы заходим в рубку, знакомимся с рулевым, с управлением судна. И пусть это слишком сложно для его лет, но у Ильи все равно загорается интерес в глазах. Время пролетает незаметно.

– Мы почти на месте, – сообщает Соня, заглядывая к нам.

На улице уже стемнело, и температура опустилась еще ниже. София буквально дрожит от холода, наблюдая, как пришвартовывается наша яхта.

Я все-таки не выдерживаю. Подхожу сзади и мягко обнимаю ее за плечи. Поглаживаю, разгоняя кровь, а после и вовсе прижимаю спиной к своей груди.

Затаив дыхание, жду сопротивления, но его нет.

Соня хоть и напряжена до предела, но помощь отвергать не спешит. Просто молчит, ожидая, пока матросы закончат свою работу. А я наслаждаюсь невинной и почти ворованной близостью.

Моя машина находится совсем недалеко, поэтому после того, как мы сходим на берег, почти сразу оказываемся в комфортном салоне авто.

– Извини. Я совсем забыл напомнить о том, что на воде гораздо прохладнее, чем на берегу, – искренно прошу прощения.

Включаю климат-контроль, и мы плавно выезжаем с места стоянки.

– Все в порядке. Я сама должна была догадаться, – тепло улыбается Соня. – А еще хочу сказать большое спасибо. Мне все очень понравилось.

Ситуацию с объятиями на палубе она не комментирует. Обходит стороной.

– Я рад.

Включаю тихую музыку. Мы не спеша катимся домой по ночному городу.

Вполне ожидаемо Илья по дороге засыпает, поэтому оставшуюся часть дороги мы едем молча.

Впереди показывается знакомый поворот, за которым находится мой дом.

Удивительно, но сегодня, несмотря на заметную усталость, я не хочу, чтобы этот вечер заканчивался. В кои-то веки мне спокойно и хорошо, я удовлетворен. Прогулкой, разговором, исходом вечера.

В голову закрадывается мысль сделать такие семейные вечера традицией. Хотя бы раз в неделю-две выбираться куда-нибудь на природу.

Я вдруг понимаю, что неосознанно занес в список семьи и Соню. И эта мысль теперь совершенно не кажется абсурдной.

Нужно прояснить ситуацию с Сашей, дождаться ее возвращения и оформить развод. А уже потом…

– Я сам его отнесу. Не переживай, – останавливаю Соню, которая рвется к сыну.

Выхожу из машины, открываю пассажирскую дверь, отстегиваю ремни безопасности детского кресла и, аккуратно, стараясь не разбудить, несу сына в дом. Соня тенью следует за нами.

Мы поднимаемся в детскую комнату. Свет не включаем. Я кладу Илью на кровать. Разуваю, стягиваю одежду, накрываю одеялом, разворачиваюсь и…

В такой темноте сложно достоверно вычислить расстояние до предметов, поэтому я неожиданно оказываюсь почти нос к носу с Соней, которая все это время стояла где-то сзади. Я даже слышу ее неравномерное дыхание совсем рядом.

Мы одни.

Вдвоем.

Вокруг – магия ночи.

Я застываю на месте, стараясь не спугнуть девушку. Было бы шикарно, если бы вечер закончился так, как рисует мое воображение. Но здравый смысл подсказывает, что подобное маловероятно.

– С-спокойной ночи, – сбиваясь, шепчет она.

И отступает, освобождая дорогу к выходу.

– Приятных снов, Соня, – отвечаю тихо. – Надеюсь, это не последний день, который мы проводим вместе.

– Я… – теряется она.

– Я очень на это надеюсь.

Глава 18

С каждым днем мое отношение к Кравицкому меняется.

Вначале я ругала себя, пыталась образумить, напоминала о каких-то очевидных вещах. Например, о том, что он собирается отобрать у меня ребенка. Или о том, что Герман женат и мне не стоит реагировать на его, казалось бы, нечаянные прикосновения. На его волнующую близость, долгие взгляды, мужской интерес в глазах. Это все обман! Лишние попытки добиться своего окольным путем.

Да, я вижу, что отец из него замечательный. Он с легкостью нашел общий язык с Илюшей, и видно, как ему небезразличен ребенок. Я понимаю, что Кравицкий может обеспечить сыну шикарное будущее, кучу перспектив и безбедную жизнь, о которой со мной Илья может только мечтать.

Да, это не мой ребенок. Не моя кровь. Но как объяснить это сердцу, которое упрямо не хочет ничего слышать в ответ?! Которое готово разорваться от боли только от одной мысли потерять свой смысл жизни?!

Меня не утешает понимание, что у меня будут еще дети, что я не должна настолько растворяться в одном ребенке. Ведь как ни крути, но абсолютная материнская любовь часто только вредит детям. Лишает самостоятельности. Рождает чувство вины.

– Соня, как дела, моя хорошая? – звонит в начале недели мама. – Илюша выздоровел ведь уже? Я соскучилась по вам, – намекает тонко.

Я и сама готова хоть сейчас лететь обратно, но, увы, пока мы не договорились с Кравицким, что-то предпринимать бесполезно. Я все еще надеюсь, что он передумает. Поймет, что нельзя разлучать малыша с мамой, и откажется от своей затеи.

– Да, карантин закончился. Я поговорю с Германом. Возможно, мы и приедем на днях.

– Очень, очень жду. Ты не спорь с ними, дочка. Они ведь наверняка не плохие люди.

– Кто? – вырывается удивленно.