Мама для чужого наследника

Я расслабленно лежу на плече Кравицкого, вслушиваясь в монотонное биение его сердца. Разглядываю стены, выкрашенные декоративной штукатуркой ванильно-сливочного оттенка. Наслаждаюсь моментом духовного единения.

Мне давно не было так хорошо. Так спокойно и умиротворенно. Словно я сбросила все напряжение, годами копившееся внутри. Сгорела и возродилась заново, подобно птице феникс.

И я уверена, что Герман сейчас чувствует то же самое. Ощущаю на интуитивном уровне.

Я буквально купаюсь в исходящих от него волнах нежности. Его пальцы мягко перебирают пряди моих волос, гладят линию скул и останавливаются на мочке уха.

– Ты принципиально не носишь украшения? – спрашивает он, нарушая тишину. – Или просто именно при мне не надеваешь?

Его вопрос застает врасплох. Я на минуту теряюсь, не зная, что ответить. Золото мы с мамой распродали еще в трудные времена, а качественная бижутерия стоит порой дороже драгоценных металлов. Нет, дома лежат серебряные сережки, но я их надеваю только по праздникам, потому как спать в них неудобно. Кольца не люблю: в них неудобно готовить или мыть посуду, а всякого рода колье, цепочки и браслеты мне казались ненужной роскошью, которая при моем финансовом положении неразумная трата денег.

В целом же я довольно положительно отношусь к украшениям. Как любая другая женщина. Были бы у меня деньги, возможно, и покупала бы, и носила.

– Просто не было повода, – отвечаю уклончиво.

– Судя по твоим ушкам – его давно нет, – слышу усмешку в его голосе.

– Когда появляется маленький ребенок, становится не до выходов в свет. А который час? Нам не пора возвращаться? – перевожу стрелки.

Герман медлит с ответом.

– М-м… пора, – цыкает с сожалением спустя пару минут.

Но выпускать из своих объятий не спешит. Втягивает носом воздух у моей шеи, проводит языком по коже и только тогда нехотя расцепляет руки.

Мне самой жаль выныривать из сладкой неги в реальный мир. Там мы с Германом разные люди, там у нас нет будущего, да и на совместное настоящее мы пока права не имеем. Все слишком сложно, чтоб с легкой душой возвращаться туда, где нас ждет куча проблем и сложностей.

Одно радует: я совершенно не чувствую сожаления или вины за произошедшее. И ни капли не жалею, что поддалась порыву. Даже если подобное больше никогда не повторится.

Мне даже не хочется идти в душ, смывать мужские прикосновения, хоть и понимаю, что это необходимо. Расставаться со счастливой сказкой.

Через четверть часа мы покидаем квартиру и едем ко мне домой.

– Кстати, мне показалось или ты действительно обиделась на Раису Григорьевну за то, что она помогла мне с твоими документами? – вспоминает Герман, притормаживая перед въездом во двор.

Снова возвращая к вопросу покупки жилья в новостройке на мое имя.

Да, я разочарована в действиях мамы. Возможно, она руководствовалась лучшими побуждениями, переживала, хотела как лучше. Но пока со стороны это выглядит как чистой воды предательство. Кравицкий с таким же успехом мог попросить ее предоставить все документы на Илюшу – и она бы тоже согласилась?

Я стараюсь не развивать эту тему, чтобы не накрутить себя раньше времени. Возможно, все не так, как я себе представляю.

– Она не поставила меня в известность, не спросила, согласна ли я.

– Она любит тебя. И это самое главное, – спокойно отзывается Герман. – Знаешь, когда я ехал поговорить с ней, у меня тоже было предвзятое отношение. Но некоторые детали во всей нашей истории не давали мне покоя. Не сходились. Именно поэтому я и не торопился с выводами и действиями. Хотел сам убедиться во всем. Так вот от Раисы Григорьевны я получил массу информации, которой мне так не хватало. Она, конечно, встретила меня далеко не гостеприимно, желанным гостем я не был, но общий язык, как мне показалось, мы все же смогли с ней найти.

– Я заметила, – бросаю коротко.

– Зря ты на нее обижаешься. Она согласилась принять подарок только после того, как убедилась, что тебе ничего не угрожает. Про обмен ребенка на квартиру речи не было, – останавливает он машину и поворачивается ко мне. – Не нужно видеть везде врагов. Прячь колючки и беги за мамой. Я подожду в машине.

Я не спорю. У меня слишком мало аргументов, чтобы доказывать ему или даже себе что-то, пока сама не поговорю с родительницей. Выходу из авто и торопливо шагаю к знакомой двери.

Мама уже ждет меня на пороге. Мы опоздали почти на час, и она явно вся изнервничалась.

– Сонечка! Доченька! – бросается обнимать меня. – Живая, здоровая! Слава богу! – слышу слезы радости в голосе.

– Живая, – целую ее щеку. – Что со мной будет? Ты готова?

– Конечно, конечно! Оладушек напекла, Илюшиных любимых, – показывает прозрачный пакет с выпечкой. – Соскучилась по вам. Я не говорила тебе, но у меня каждый вечер давление шпарит. Сердце не на месте.

– Я же звоню постоянно.

– Да я понимаю, – вздыхает она. – Но тревожно.

– Мам, – закусываю губу, – скажи, пожалуйста, на каких условиях Кравицкий предложил тебе оформить на меня новую квартиру? Что обещал взамен?

Она удивленно хлопает глазами.