Мама для Мамонтенка (СИ)

- Петь, ну я не знаю, сколько времени это займет. Если бы ты не был против того, чтобы я платье, которое для свадьбы с Егором купила, надела…

- Нет! Ань, мы ведь с тобой говорили уже об этом.

Аня поджала нижнюю губу. Говорили. Точнее, Петр просто сказал свое жесткое «нет». Потом он, конечно, попытался обосновать этот отказ, как-то смягчить его. Старался объяснить, что это попросту неправильно - замуж в наряде, который для другого мужчины надеть хотела, выходить. Она и понимала отчасти, что так и есть… Да и платье-то было, на которое денег хватило. А сейчас хотела выбрать то, к которому душа лежать будет. На сайте одного салона Ане показали пару вариантов и пригласили на примерку. Вот она и хотела выбрать то, что сидеть лучше будет.

- Я постараюсь поскорее.

- Хорошо. Ань, мне с тобой поговорить нужно будет… Ничего серьезного, конечно, просто, откладывать разговор я этот не могу больше. Это касается нашей поездки в деревню и моих переговоров с мамой.

Аня чуть напряглась. Что такого могла сказать ему мама, что требуется поговорить? Неужели она больна чем-то серьезным… Или отец Петин? Волнение охватило с головой, и от настроения мерить платье не осталось и следа.

- Ладно, Петь, поговорим обязательно.

- Береги себя. Если хочешь, я заеду за тобой?!

- Спасибо, я с Ниной.

- Ну ладно. Ждем. Миша вон тоже извелся.

- Скоро буду.

До боли стандартный разговор, после которого как-то неспокойно на душе стало. Аня посмотрела на Нину, допивающую свой коктейль, перевела взгляд на тарелку с салатом и поняла, что кусок в горло теперь уже не полезет. Тревожно как-то стало от предстоящего разговора. Рука сама к телефону потянулась, и Аня решила отложить примерку, перенести на следующий день. Конечно, менеджер салона счастлив не был, но желание клиента - закон.

- Ты чего вдруг чернее тучи стала и отменила все? - спросила Нина, когда Аня телефон в сумочку убрала.

- Не знаю, Нин… Предчувствие какое-то у меня нехорошее… Будто бы случится что-то должно. Петя сказал, что нам поговорить нужно… Я, наверное, домой поеду. Ты извини, что сорвала тебя вот так, от дел отвлекла в выходной день… И все без толку.

- Анька, да мы не виделись месяц! Какие извинения! Может, отвезти тебя домой-то?

- Нет, Нин… Не надо, я пешком. Тут недалеко же совсем.

- Ну ладно! Ты позвони, как домой придешь. Ладно?

- Ладно! Ну все! До встречи!

Аня встала, подошла к Нине, чмокнула ее в щеку и поспешила на улицу. Погода была такая приятная, не единого серого облачка, но на душе все равно тревога какая-то необъяснимая расползалась.

«О чем Петр мог разговаривать со своей матерью?»

С этой мыслью Аня шла домой, не замечая ничего вокруг себя. Она уже приблизилась к подъезду, когда вдруг интуиция подсказала, что обернуться нужно. Повернулась и пожалела о том, что в мысли свои погрузилась, а то бы раньше внимание обратила. Позади нее стоял Егор с нездоровой улыбкой на лице. Он в несколько секунд поднес к лицу тряпку, пахнущую как-то отвратительно, но отбиться Аня не успела, потому что слабеть начала. Ноги слушаться перестали, начали подкашиваться и она медленно начала терять сознание. Последнее что помнила - это как в шею игла воткнула, и как Залесский ее на руки подхватил.

***

Аня ушла на примерку платья после долгих споров о том, что лучше ехать всем вместе. Почему-то с самого утра на душе Мамонта тревога была. Он не понимал, с чем она связана может быть, и списал все на то, что до сих пор не рассказал Ане об участи своей материи в их истории знакомства. Следовало сразу рассказать, он так и хотел - сесть в домике и поговорить по душам, но все зашло гораздо дальше разговоров и после прекрасно проведенного вместе времени, сблизившего их, говорить о том, что это его мать поспособствовала увольнению из детского сада не хотелось.

После разговора с Аней по телефону тревога не исчезла, только усилилась, поэтому Мамонт постоянно смотрел на часы. Прошло уже несколько часов, когда телефон зазвонил, и он как сумасшедший бросился отвечать, даже не подумав, что Аня не знает его домашний номер.

- Петр Сергеевич? - знакомый мужской голос врезался в сознание, царапая его.

- Да, - ответил, сжимая трубку в руке.

- Ты слышишь всхлипы? - Сердце сжалось в груди и, казалось, превратится в камень. Мамонт стиснул челюсти. - Это наша Аня громко плачет… Потому что ее похитили… И пока ты долги с Залесского Егора не спишешь, ее никто не отпустит.

- Ах ты, гнида! - зарычал Мамонт в трубку, прижимая ее к лицу все теснее.

- Я просто забочусь о своем будущем.

- Если заботишься, мразь, так почему же не проверил, что долгом я твоим больше не занимаюсь? Нет больше «Партнер-Профи»! Выкупило его другое агентство, мафия, которая таких, как ты, в бетон закатывает живьем, а потом имущество распродает. Что замолчал? Страшно стало? И я к ним никакого отношения не имею, потому что уже несколько недель как уволился.