Мама для Одуванчика

Слышу наконец-то хоть какую-то реакцию: вздох. Больше похожий на всхлип. Сердце подскакивает, и я уже дернулся в сторону девушки, но тут она оборачивается.

— Варя, что…? — но договорить она не дает. Перебивает.

— Привет, — ни тени улыбки на ее лице. И кто бы знал, как хочется ее обнять!

— Привет. Что происходит? — развожу руками, в которых все еще зажаты букеты, смотря в любимые глаза.

— Ты приехал, — невесомым движением смахивает со щеки слезинку, — я тогда пойду, — дергается вперед, пытаясь обогнуть меня, но я преграждая путь и обнимаю.

— Куда? Куда ты собралась? — откладываю цветы на стол и обхватываю любимое личико ладонями. — Я соскучился, Варь, — шепчу и тянусь к ее губам в желании поцеловать, но она отстраняется, упирается ладошками в грудь и отталкивает. Легко, но настойчиво.

— Нет, Влад. Все.

— Что все? — непонимающе смотрю в ее зеленые глаза, гадая, что за чертовщина? — Что происходит, Варя? — спрашиваю прямо, потому что кругами мы будем долго ходить. Ведь так и знал, чувствовал, что что-то не так! — Может, ты мне объяснишь, что произошло за эту неделю?! — запинываю ногой дверь в кухню, чтобы не разбудить дочь, и снова ловлю пытающуюся вырваться девушку.

— Пусти, Романовский, я уеду! — всхлипывает Варя.

— Никуда ты не поедешь. На ночь глядя, серьезно? Я всю гребаную неделю там с ума без вас, без тебя сходил, а ты сейчас сбежать решила?

— Просто не хочется быть запасным аэродромом! — в итоге выворачивается из моего захвата Варя, отскакивая на другой конец кухни, и смотрит на меня с таким вызовом и злостью, какие от хрупкой нее и не ожидаешь.

— Что, прости? — морщусь. — О чем ты, черт возьми?

— Ты мне соврал, — нет, Варя не кричит, а говорит спокойно, с силой сжимая губы. — Почему ты мне соврал, Романовский?

— Да о чем? Варя, о чем я соврал?! — спрашиваю, ожидая ответа, хотя сам уже и так начинаю догадываться. И это она, кажется, видит по моему взгляду.

— Сам же знаешь… о чем, — опять всхлип. — Зачем ты мне соврал? Знаешь, как… мерзко было такое услышать?!

— Кто? — рычу, упирая руки в бока. — Кто из добродетелей ляпнул?!

— Ник.

— Пакостник. Дитя великовозрастное! — рычу сквозь зубы, ероша волосы рукой, злясь на брата так, как никогда. — Как был глупым пацаном, так им и остался. И он за свой длинный язык еще получит!

— Да вот нет, спасибо ему, что проболтался! А то так и сидела бы, как дура, веря в наивные сказки. Ты женат, Романовский! Женат! — вскрикивает Варя и тут же прикусывает губу, бросая взгляд на дверь. — Но знаешь, что самое обидное? — продолжает шепотом, зло выдыхая, — даже не то, что ты все еще не развелся, а то, что мне об этом не сказал, — морщится Варя.

— Я клянусь тебе, что решу этот вопрос как можно быстрее. Руки не доходили, Варь, времени не было, поэтому и стоял этот дурацкий штамп. Карине было это не нужно, да и я махнул на все рукой. Правда. Я не знал, не ожидал, не думал, что… — поджимаю губы, а слова признания так и крутятся на языке. Но не так, черт побери, не так я представлял себе этот разговор.

— Что “что”, Влад? — слышу обиженное и вижу, как сжимаются миниатюрные ладошки в кулаки. — Что замаячит на горизонте неплохой вариант?

— Что влюблюсь, Варя! Люблю, слышишь?! — говорю и в два широких шага преодолеваю расстояние между нами, обхватываю ладонями красное от злости личико любимой, целуя в уголок губ. — Люблю, Варь. Дурак! Правда дурак. Я собирался тебе рассказать, — утыкаюсь лбом в ее лоб и закрываю глаза, млея от ее близости. — Но трусил, как мальчишка.

— Лучше бы я это услышала от тебя. Ты понимаешь, как гадко я себя чувствовала после того, что Никита сказал? — цепляется пальчиками за мою рубашку девушка. — Ощущение было, будто я живу с чужим мужем, Романовский.

— Это не так. Поверь. Эта печать уже ничего для меня не значит, да и для Карины тоже. Между нами нет ничего уже три года. У нее своя жизнь, а у меня своя, — обхватываю ладонью за затылок, заставляя Варю посмотреть мне в глаза. — Я люблю тебя, Варь. Как пацан, влюбился и уже без тебя не могу и не смогу. Обещаю, что все решу, и мы поженимся. В ближайшее время. Веришь?

Она молчит долгие пару секунд. Смотрит своими невероятными глазами и ничего не говорит, а у меня сердце готово пробить грудную клетку. Так несется в ожидании ответа.

— Верю, — слышу наконец-то тихое и чувствую, как обвивает меня руками за шею, притягивая к себе и обнимая. — Я тоже тебя люблю, Влад, — трогает улыбка ее сладкие губы, а я готов скакать от счастья, как ненормальный. Пульс зашкаливает, а кровь в венах кипит. По телу в натуральную пробегают те самые мурашки, о которых все так любят говорить. И кто бы знал, что простые слова могут так задевать.

— Дурак я у тебя, Варвара, — улыбаюсь.

— Бывает иногда, — смеется тихонько девушка, будоража все внутри еще больше.

— Люблю.

— И я. Просто… давай договоримся больше не обманывать друг друга. Я ведь эту неделю как в аду прожила. Постоянно думаешь, и думаешь, и думаешь, и… — вздыхает, грустно улыбаясь, Варя, — и так хотелось позвонить и голос твой услышать.

— Почему не звонила? Почему не сказала все сразу?