Мама для Ромашки

— Не знаю, малыш, — я действительно не знаю, что ответить Ромашке. — Твой папа будет пробовать все исправить.

— А сто исплавить? Ты наполтачил? — усмехаюсь детской непосредственности и доверчивому взгляду дочурки. Каким бы козлом я для всех не был, ей я нужен, и это греет душу.

— Именно. Еще как напортачил. Папа у тебя по этим делам профи. Особенно в особо короткие сроки, — щелкаю свою непоседу по курносому носику и лихорадочно соображаю, что делать дальше. Как выползать из ямы, что сам себе с энтузиазмом вырыл.

Домой с Робертой возвращаемся в приподнятом настроении, а Нелли уже недовольно ждет нас у входа, уперев руки в бока, стреляет глазами.

— Почему не предупредили? Я волновалась, — дует губы.

— Нел, займись своей работой или чем ты там занимаешься весь день. Не трогай нас, — отмахиваюсь от ее выпада, собираясь и дальше игнорировать любые притязания на мое личное время и на время дочери.

— Что это значит, Руслан? — взвизгивает бывшая, — ты меня теперь вообще ни во что не ставишь!

— Ромашка, зайди в дом.

— Колосо, — кивает дочурка и скрывается за дверью, а я поворачиваюсь к так называемой хозяйке дома.

— Значит, так. Ты хочешь наладить отношения с дочерью? — прячу руки в карманы брюк и наблюдаю, как стремительно бледнеет девушка, теряя всю свою спесь. — Пытайся, хоть и получается у тебя это отвратительно. Но в мою личную жизнь не лезь. Семьи из сказки у нас не будет, Нел. Я люблю другую и сделаю все, чтобы ее вернуть. А тебе советую тоже определиться с будущим, потому что когда в этот дом вернется реальная хозяйка, тебе придется съехать. — И больше не говоря ни слова, оставляю Нелли переваривать полученную информацию.

Так проходит вечер: она упивается своим мнимым горем, а мы с Робертой играем в какие-то смешные куклы у нее в спальне, после чего укладываю малышку спать. Да, даже с появлением “яжематери” у нас в доме ничего не изменилось в плане наших уже установленных ритуалов. Один из которых — поцеловать румяную щечку дочурки и сидеть с ней на кровати, пока маленький носик сладко не засопит.

— Лиса мне бы скаску поситала бы, — все гнет свою правду девчонка, с надеждой заглядывая в глаза.

— Я могу почитать, — предлагаю, надеясь сменить и так рвущую душу тему о девушке.

— Нет, лутше пусть Лиса ситает мне скаски. Я потелплю до ее плихода. Она зе обещала плийти, — обнимает игрушку Бубу, а в изголовье стоят пара драконов, которые Лиса привезла сама, якобы в качестве службы доставки игрушек.

Черный и белый. Как я и она. Она такая светлая, чистая, нежная. И я тупой и самонадеянный баран.

— Спи, малышка. Будем верить, что и у нас все наладится, — глажу по волнистым волосам дочурку, и та послушно закрывает глазки.

Субботнее утро начинается с визга дочери, залетевшей в мою спальню. Она хохочет и щекочет меня, заползая на грудь.

— Ромашка, — пытаюсь ее успокоить, сонно промычав, так как глаза не открываются, а задремал я только под утро. Но эта егоза достает до меня буквально везде и останавливаться явно не планирует.

— Папа, Нина готовит бинчики. Как Лиса, помнишь? — это мания ее, все сравнивать с Алисой, начинает потихоньку убивать.

— Помню, — соглашаюсь и скручиваю непоседу в покрывале.

— Пойдем пить чай? — зовет хохотушка.

— Так уж и быть, пойдем.

А после чая и обалденного завтрака от Нины Федоровны, оставив дочь с няней, решаюсь на то, о чем думал всю ночь. Мне нужно поговорить с Алисой. И это уже важнее чего-либо. Хватит, насиделся.

Выруливаю с участка и выезжаю на дорогу. Включаю радио, чтобы хоть немного перестать волноваться и думать о предстоящем разговоре, однако сердце все волнительно заходится, а руки то и дело сжимаются на баранке руля.

Но примерно за километр до сервиса понимаю, что что-то не так. Но что, понять не могу. Пока не останавливаюсь там, где должны были быть ворот и где сейчас стоит несколько полицейских машин и пара легковушек.

— Что здесь случилось, черт возьми? — бурчу себе под нос.

В груди просыпается уже не волнение, а страшная тревога и дурное предчувствие, а когда покидаю авто, до меня доходит, что не так. От сервиса осталось пепелище. Лишь черные от копоти основания конструкций здания. Все остальное под ноль.

В нос бьет запах гари: металл, резина и еще черт пойми, какая дребедень. Прохожу внутрь, может, хоть кто-то здесь находится, может, хоть один нормально объяснит, что случилось с еще пару дней назад действующим сервисом?

— А вы кого ищите? — интересуется полицейский в форме.

— Павла, наверное. Мальцева, — отвечаю неуверенно.

— А, он там, — указывает мне рукой в сторону примерного его местонахождения. Где я Пашу нахожу достаточно быстро.

— Не работаем, как видите, — горько усмехается он, завидев меня.

— Да я уже понял. Что случилось? — интересуясь, протягивая руку для приветствия, с трудом беря себя в руки.

— Поджог, скорее всего, вон оценщики и эксперты ходят. Попал я конкретно, — отвечает мужчина, отвечая рукопожатием. — Все сожрало это пламя, чертов гад, Воро…кхм.

— Воро…? — переспрашиваю, так как голову прошибает догадка, какая тварь могла это все утроить.