Мама для трех лисят (СИ)

Тогда — я не могла кричать. Но сейчас — крик был доступен. И я закричала. Срывая голос, обжигая горло. Выпуская наружу боль, я кричала и кричала.

— А-а-а!

Рывок и вот я уже сижу на своей постели. Грудь разрывается от кашля, надсаженное горло болит, а на голове… На голове чувствуется что-то лишнее.

Откашлявшись, я подняла руку и коснулась толстенной повязки. Такой повязки, которая, судя по ощущениям, ближе к полноценному халифатному тюрбану.

— Вы очнулись, — в дверях моей спальни стоял Морис. — Вокруг вас искры. На тумбочке, справа, вода со льдом и мятой.

— Спа-сибо, — кое-как прокаркала я.

И тут же, наколдовав себе стакан, присосалась к животворящей жидкости.

Напившись, я сказала уже нормально:

— Большое спасибо. Как вы меня перетащили?

— С трудом, — Морис спрятал за спину руки.

Руки, на которых я успела увидеть волдыри.

— Я обожгла вас?!

— Ваша кожа, — лисенок пожал плечами, — огня не было. Но… На вашей коже появились вырезанные, раскаленные знаки. Они остались на шее. На руках, кажется, больше нет. А остальное мы не смотрели.

— Спасибо, — мое Пламя бесновалось, и я попросила лисенка уйти и плотно прикрыть дверь.

Допив воду, я кое-как выбралась из постели. Сил не было. Меня шатало, перед глазами кружилась комната, но… Я больше могла лежать на перекрученных, влажных от пота простынях.

Магия и ослиное упрямство помогли мне сменить постель. Каскад заклятий и мою кожу обдает ледяным ветром — теперь я практически стерильна. Целители используют это очищающее заклятье в тех случаях, когда необходимо провести операцию.

Заплетя слабую косу, я медленно заползла под одеяло. Хорошо. Пахнет луговыми травами и, немного, стиральной стружкой.

Пламя беснуется, потрескивает, выбрасывает вокруг меня искры. А я… Я только усмехаюсь. Надо же, столько силы, столько огня и — пшик.

Робкий стук в дверь и Лиам вносит еще один кувшин.

— Уйди, — шиплю я.

— Так ухожу, — открыто улыбается лисенок и, ловко увернувшись от одной из искр, меняет кувшины, — мне не страшно. И… То, что у вас на шее — это не поводок. Не тот, который надевают на преступников.

— А что тогда? — устало спрашиваю я и жестом поторапливаю лисенка, мол, говори, но и уходить не забывай.

— Я не могу сказать, — он поник, — вы не спрашиваете нас о том, что было до… А мы бы и рады рассказать, но не можем.

Наконец, Лиам закрыл за собой дверь, а я налила себе еще стакан воды. Мятной, холодной-прехолодной воды.

Наверное, лисята — лучшее что могло произойти в моей жизни. Начала бы я бороться за себя? Вряд ли. Полезла бы в журналы? Ой сомневаюсь.

«Но ведь не помогло», — раздался вкрадчивый шепоток в голове.

«Это была лишь первая попытка», осадила я саму себя. Понадобиться — расколю этот гмархов алтарь! Напьюсь стимуляторов и разнесу его, хоть вместе с домом.

Приняв это простое непростое решение, я прикрыла глаза. Эта ночь будет сложной, Пламя выйдет из-под контроля, но ничего. Лисята далеко, а за пределы комнаты огонь не выйдет. Он всегда концентрируется вокруг меня.

Кошмар не вернулся. Я просто то проваливалась в чуткую дремоту, то всплывала обратно, в реальность. Магия то возвращалась, накатывала волной, то исчезала. Мне бы забеспокоиться — но я предпочитала пережидать. Скоро, скоро я со всем разберусь.

Проваливаясь в сон, я услышала, как вокруг гудит пламя. Все-таки вырвалось. Наконец-то.

Вот только… Что это за шорох?

Распахнув глаза, я увидела Кнопу, что сидела на краю моей постели и пыталась почистить мордочку своими руко-лапками!

— Фря? — она увидела, что я смотрю на нее и пошла…

Пошла прямо ко мне, к Пламени, что обнимало мое тело, что дремало на одеяле!

— Нет!

— Фры? — недоуменно переспросила лисичка и, увидев мою вскинутую руку, прыгнула вперед, посчитав все игрой!

Она летела прямо в огонь, а я… Я чувствовала, что эту смерть невозможно будет простить.

Назад.

Назад! Ко мне!

Ощутив свое Пламя всей собой, своей кожей, своей душой и сердцем, я загнала его внутрь! Закрыла на тысячу воображаемых замков и поймала вредную непослушную лисичку!

Впервые за все эти годы я взяла свое Пламя под контроль.

Как хорошо.

Как правильно.

— Фры-фры, — лисичка топталась по мне и искала, видимо, местечко помягче.

Я же уплывала в тяжелую, душную хмарь забытья. Пламя бушевало внутри, но я знала — уже не выберется. Оно вновь там, где должно быть.

«Две победы и одно поражение — счет в мою пользу», это была моя последняя мысль.

Глава 8

Утро принесло тяжелую голову, удушье и щекотку в носу. Разлепив глаза, я обнаружила, что Кнопа действительно смогла найти у меня самое мягкое место. И теперь лисичка спала на моей груди и совершенно не думала о том, что, во-первых, мне хочется дышать и, во-вторых, ее хвост щекочет мой нос.

— Пчхи!

— Фря? — Кнопа, сдвинутая мною на бок, недоуменно разлепила свои человеческие глаза, — Пф-фру?

Это, честно говоря, звучало очень близко к «Почему?», и я решила ответить:

— Потому что мне тяжело дышать, а твой хвост щекочет мой нос. Щекочет это когда чешется.

Лисичка села на пушистую попу и, подняв верхнюю часть туловища, протянула к моему лицу человеческие лапки:

— Фря?