Мама, я демона люблю!

— Так, надоел, — в сущности, мне нет никакой разницы, выела ли остатки мозгов Томаса Сели или он в принципе никогда не отличался особой сообразительностью. Сейчас он мешал прорваться к тому самому месту, где, если мне повезёт, если мне очень-очень повезёт, ещё можно уловить запах Тристы.

Но упорство колдуна заслуживало куда большего уважения.

— Ага! — восторжествовал он. — Бежишь? Беги, беги, правильно! Демонская рожа! Ха!

Он попытался догнать меня и пихнуть на прощание. Мужественный поступок, ничего не скажешь.

— О, это ты зря, — вполголоса прокомментировала Сели. Она знала меня чуть лучше.

Нет, догнать он догнал. И руку вытянул, и торжествующую улыбку натянул. А я всего лишь обернулся. Оскалил зубы, материализовал крылья, щёлкнул хвостом. Рога не мешало бы отшлифовать, но, уверен, они и так многообещающе смотрелись.

— Ну иди ко мне, красавчик! Я тебя приголублю!

Оказывается, развернуться и припустить в противоположную сторону можно даже на полном ходу. Ах да, он же не так мог понять значение слова «приголублю»… Впрочем… Я игриво повысил голос и отправил вслед Томасу воздушный поцелуй:

— Ну куда же ты? Мне всегда нравились такие мужественные красавчики, как ты!

— Не-не-не! — ведьмак упал на землю и продолжил отступать уже ползком. — Ты давай девку свою соблазняй. Я мужик нормальный!

— И я нормальный! — я поправил причёску и отклячил хвостатый зад. — Ты разве не знал, что у демонов нет разделения на мужчин и женщин?

— Чего-о-о-о?! — теперь он отползал ещё и от Сели.

— Скорее, для нас это непринципиально, — равнодушно приподняла плечико она.

Совершенно непринципиально! — подтвердил я. — А теперь иди сюда! Покажи мне, кто здесь настоящий мужик!

Настоящий мужик взвизгнул и затрясся, точно я только что пообещал заживо снять с него кожу. Оу, и куда же это делись снисходительный взгляд с развязной походочкой?

Я двинулся медленно, уперев ладони в бёдра, покачивая торсом в одну сторону, а задницей в другую. Наклонился, сморщил нос…

— Хотя, знаешь, ты не в моём вкусе, противный. Поднимайся и пошли. Будешь доказывать свою мужественность более сговорчивым ребятам.

Я всё-таки не удержался и шлёпнул его пониже спины, вызвав тем самым испуганный всхлип.

— Никуда я с тобой не пойду!

— Ещё как пойдёшь, противный! Или я буду петь серенады под твоим окном последующие десятилетия, пока не возьму измором. Демонам некуда спешить. Сели, хватит ржать! Тебя это тоже касается!

Она уже была на ногах и счищала налипшие на каблуки туфель листья.

— С чего бы это? Твоя ведьма — твоя проблема.

Они мешали, ужасно мешали принюхиваться к стенам, дороге, остаткам деревянных ящиков в конце переулка. Вместо тёплого запаха травяных смесей, которыми всегда пахли волосы Тристы, в ноздри бил дух сырости и затоптанной донельзя земли. Ни человеческая ипостась, ни кошачья не могла различить самый нужный аромат на свете.

— Ты поможешь её вернуть.

— О, так ты просишь о помощи?

— Я не прошу. Я угрожаю. Триста попала в беду из-за тебя. Тебе это и рахлёбывать. И, поверь, вкус у похлёбки будет паршивым.

Томас, предусмотрительно прячущийся от меня за спиной демоницы, сориентировался первым:

— Я никуда не пойду, — заявил он.

Сели окинула его ленивым взором и приподняла брови.

— Ну, в принципе, прогулки полезны для здоровья, — скуксился ведьмак. — Но к этому я спиной не повернусь!

— Правильно, красавчик, — я показал острые зубы, — поворачивайся передом.

Почему-то Томас предпочёл стать боком.

Вместо искомого запаха трав на передний план выползла тяжёлая сладкая вонь, шлейфом идущая за демоницами.

— Что волнуешься? — подлезла под руку Сели. — Успокоится твоя ведьмочка и сама вернётся. Томас поначалу тоже пробовал со мной спорить. А потом ничего, освоился. Стал милым и послушным. Правда, Томми?

— Правда, Сели.

— Но, конечно, — женщина поправила волосы, чтобы они не скрывали крошечные аккуратные рожки, — он мне ни разу не приказывал. Он бы фразу до конца договорить не успел, а уже лишился бы языка. Правда, Томми?

Он кивнул. На всякий случай, молча.

Признавать это не хотелось совершенно, но взять след не получилось, а ни одной хорошей идеи у меня в голове отродясь не водилось.

— Её похитили, Сели. И я понятия не имею, что делать.

— М-м-м, искать?

— Очень смешно. От запаха не осталось и следа.

Неуверенный бас Томаса прозвучал гласом разума. Давно забытым и практически не имеющим веса в обычный день:

— Так, может, спросить у кого? У друзей там, родителей. Кто ещё может знать, у кого зуб на девушку?

Спросить. Ха! Было бы это так просто! Брид отходит меня кочергой, если только посмею заявиться домой без рыжули. А потом уйдёт причитать и биться головой об стену. Причём, скорее всего, попытается использовать для этого мою же голову. А вот сказать ничего не скажет.

Впрочем…

Я не удержался и всё-таки поцеловал этого недалёкого безвольного колдунишку. Смачно, звонко, прямо в губы!

— Ты гений, Томми!

И, не проверяя, успевает ли свита, бросился к дому одного нелюбимого, но, кажется, крайне сообразительного родственника.

— Папаша, открывай!