Мама, я рокера люблю! (СИ)

- Я хочу забыть все обиды и боль, терзавшую нас в прошлом. Я хочу, чтобы ты простила меня и вернулась к нам в группу, хочу, чтобы в нашей жизни было еще много таких прекрасных моментов, о которых, как ты сказала, тебе было приятно вспоминать даже тогда, когда одно мое имя вызывало у тебя отвращение. Я хочу просыпаться вместе с тобой, хочу видеть со сцены твои глаза, когда стою у микрофона. Хочу, чтобы однажды ты все-таки произвела на свет нашего с тобой ребенка. Хочу всегда видеть тебя и слышать твой голос. Хочу бурно ссориться с тобой, чтобы завершать это еще более бурным примирением. Хочу тебя. Всю. Без остатка. Понимаю, что может быть это слишком много для такого недостойного типа, как я. Но ты ведь спросила, чего я хочу. А хотеть мне никто не может запретить.

- Никто, - пробормотала я, внезапно севшим голосом. В дамских романах пишут, что голос садится от страсти. Со мной это скорее случилось от изумления. Даже в самых смелых мечтах я не могла представить себе подобного.

- А если я прощу? Если я возьму и останусь? И вернусь к работе в группе? И буду все время маячить у тебя перед глазами, с утра и до вечера? А потом возьму и рожу тебе кого-нибудь?

- Роди! Маячь! Оставайся! – Том встал с пола, сел на кровать и, с силой прижав меня к груди, начал целовать, спускаясь губами к шее, а затем все ниже.

Я лишь застонала в ответ и обхватила его за шею, как утопающий хватается за соломинку. Похоже, мне действительно придется задержаться в Лондоне. И в постели. Мы не вылезали из нее до самого утра.

========== Глава 34 ==========

15 июня

А утром я проснулась из-за того, что вместо тепла Тома, которое я ощущала всю ночь, я почувствовала холод и пустоту. «Наверное, готовит мне завтрак в постель», - размечталась я, зажмурилась от удовольствия, потянулась и тут же наткнулась на колючий взгляд его холодных серых глаз. Куда делся вчерашний нежный Том? Или все это мне приснилось? Или он был пьян и обкурен в тот момент, когда говорил мне о любви? Но нельзя же находиться под кайфом целые сутки и при этом вытворять в постели такое, что делал он? Я села в кровати и натянула одеяло до самой шеи, физически ощущая холод, которым веяло от всей его фигуры.

Том же сидел в кресле и словно невзначай размахивал каким-то исписанным листом бумаги.

- Что-то случилось? – сглотнув, спросила я.

- Это я у тебя хотел спросить. Узнаёшь? – и с этими словами он встал, подошел к кровати и, держа пальцами, всё тот же листок бумаги, брезгливо опустил его передо мной на одеяло, словно это было какое-то мерзкое насекомое. Это было мое прощальное письмо, которое я собиралась сегодня бросить в ящик перед отлетом в Москву.

- Это письмо, - выдохнула я.

- Вижу, что письмо. И когда же я должен был его получить? Когда ты собиралась поставить меня в известность о своем отъезде? Когда вполне насладишься моим унижением?

- Оно было написано до того…

- Вижу, что до того. Это тоже было куплено до того, - и на письмо опустился билет на самолет. – Браво! Ты так убедительно стонала! Надеюсь, я сумел доставить тебе наслаждение. Теперь в твоей копилке будет еще больше хороших воспоминаний о наших встречах. Ты ведь так любишь их, больше чем реальную жизнь. Счастливого пути.

И с этими словами он вышел из комнаты.

- Нет, Том, подожди! – закричала я, выскочила из постели, кутаясь в простыню, но запуталась в ней и грохнулась на пол, по пути ударившись бровью о тумбочку. Я услышала, как внизу громко хлопнула дверь подъезда, и громко разрыдалась от боли и обиды.

Всё кончено! Больше ничего нельзя исправить. Я даже не знаю, где его искать. Мобильный он сменил, дома я его могу и не застать. Мне больше не было места ни в Лондоне, ни в его жизни. Мой самолет улетает в три часа, а у меня даже не собран чемодан. Я посмотрела на часы и заметила, что вижу лишь одним глазом – второй начал заплывать, разбитая бровь адски болела, кровоточила и опухала. Я заковыляла к холодильнику, чтобы остановить этот процесс. Набрав в пакет побольше льда и приложив его к ушибленному месту, я стала собирать вещи, благо у меня в запасе было еще пять часов.

В общем, к часу дня я имела: бывший бойфренд, не желающий меня знать – одна штука, огромный, набитый до отказа чемодан – три штуки, подбитый глаз – одна штука, вывихнутая лодыжка и распухшее от слез лицо – всё по одной штуке. А мне еще надо было возвращать ключ миссис Бэгфилд.

И в это время в дверь позвонили. Мое сердце бешено заколотилось при мысли о том, что это он, Том, одумался и пришел ко мне. Не спрашивая, кто там, я распахнула дверь и увидела перед собой две арабские физиономии бандитского вида.

- Вы, наверное, таксисты? – пролепетала я с надеждой, хотя помнила, что таксисты обычно парами не ходят.

- Нет? Значит, вы ошиблись квартирой, - предположила я, видя, что они лишь отрицательно мотнули головами. Затем, тот, который был пониже и потолще довольно грубо рявкнул на меня:

- Заткнись! И если вздумаешь орать, я тебе все кишки выпущу! – и я увидела, как в его руке сверкнуло лезвие ножа.