Мама, я рокера люблю! (СИ)

Он втолкнул меня обратно в квартиру и вошел следом вместе со вторым, долговязым и смуглым, который выглядел так, словно он всю жизнь провел в пустыне под палящим солнцем. Хотя, кто знает, может, так и было. Понимая, что сопротивление бесполезно, я подчинилась их требованиям. То есть заткнулась и села на диван. Хотя, даже если бы мне хотелось поговорить, о чем нам с ними разговаривать? Они только и умеют, что ножом размахивать, а я… Я все время теряю своего любимого мужчину! При мысли об этом у меня на глаза вновь навернулись слезы. Я попыталась сдержать их, зажмурилась, но тут мой подбитый глаз дал о себе знать, и я едва сдержалась, чтобы не застонать от боли. Бандитов мой вид, очевидно, тоже впечатлил. Они переговаривались о чем-то на своем басурманском наречии и косились в мою сторону. Наконец, коротышка подошел ко мне и скомандовал:

- Собирайся! Ты ехать с нами!

- Что? – переспросила я, с трудом понимая, чего он хочет, из-за его чудовищного акцента.

- Твои вещи? – ткнул он пальцем в мои чемоданы.

- Нет, английской королевы, - буркнула я, подумав, что если он хоть пальцем дотронется до моего белья или джинсов от Armani, я сама ему кишки выпущу.

- Мы забираем это с собой. Скажешь соседям, что мы носильщики, а ты уезжаешь, - продолжал командовать толстяк.

- Да иди ты со своими указаниями, знаешь куда? – по-русски воскликнула я. И выдала им весь запас известной мне нецензурной лексики.

Арабы опасливо переглянулись и залопотали что-то невнятное. Из всей этой абракадабры, я смогла вычленить лишь два слова: русский и английский. И воскликнула:

- Да, я русская, мать вашу! А русские не сдаются! – и не давая им опомниться, кинулась на балкон, заперла за собой дверь (слава Богу, снаружи тоже была задвижка. Раньше я не догадывалась о ее предназначении, зато оценила теперь) и истошным голосом завопила:

- Помогите! У меня в квартире арабские террористы! – и для пущего эффекта добавила:

- Из Аль-Каиды!

Затем посмотрела вниз, проверив, не бежит ли мне кто на помощь, и онемела от изумления: внизу, у своей машины стоял Том и ошалело смотрел на меня. Видимо, он не только услышал мои вопли, но и увидел мой заплывший глаз и воспринял всерьез мои выкрики - благо жила я на втором этаже, совсем недалеко от земли. Его замешательство длилось пару мгновений. Затем за моей спиной раздался звук разбивающегося стекла – это бандиты пытались открыть балконную дверь. Я вновь истошно закричала и увидела, как Том опрометью кинулся к подъезду.

И вот, когда бандюги уже дышали в спину, пытаясь заставить меня молчать, а я примерялась к прыжку с балкона, думая, что даже раздробленные пятки лучше, чем вывороченные кишки, раздался грохот, который, как впоследствии выяснилось, оказался стуком высаженной Томом двери. А затем в комнату ворвался Том и накостылял по морде сначала долговязому, а потом коротышке.

- Осторожно, у них нож! – кричала я, наблюдая за всем происходящим с балкона, но готовая в любой момент прийти ему на помощь.

Долговязый вырубился почти мгновенно. Все-таки многолетнее увлечение Тома борьбой и культуризмом дало себя знать. А вот с коротышкой пришлось повозиться. После недолгой потасовки Том повалил его на пол и стал яростно лупить по жирной лоснящейся физиономии.

- Осторожно, ты убьешь его! – пыталась образумить я его.

- Ничего. Этим террористам полезно. Зато им неповадно будет невинных людей взрывать, - проговорил Том, но все же несколько сбавил пыл.

Однако затем взглянул на моё лицо, увидел синяк и рассвирепел еще сильней, чем прежде.

- Сволочь! Это ты ударил её! – и с такой силой залепил ему по лицу, что мне показалось, голова араба сейчас оторвется и улетит, словно мяч.

- Нет, Том! Он не тронул меня! – попыталась я удержать его, но это было так же бесполезно, как стать на пути снежной лавины.

Наверное, он убил бы его, если бы внизу не раздался вой сирен, и в квартиру не ворвалась толпа полицейских. Похоже, мои вопли о террористах возымели действие.

И уже через несколько минут два злоумышленника, которые были вовсе не террористами, а мелкими бандитами, были закованы в наручники, приведены в чувство и препровождены в полицейскую машину под конвоем.

- Вы не ранены? – обратился ко мне комиссар.

- Нет, благодарю. Со мной всё в порядке, - поспешила успокоить я его.

- Ничего себе в порядке. Да вы посмотрите на ее лицо! Они ей глаз разбили! – вмешался Том, потирая разбитый до крови кулак.

- Пострадавшая не должна бояться рассказывать всю правду. Поверьте, вам ничего не угрожает, - стал увещевать меня комиссар.

- Но я никого и не боюсь. Я говорю правду, никто меня не бил. Я сама споткнулась и упала.

- Когда пытались бежать от преступников? – уточнил полицейский.

- Нет. Когда пыталось догнать своего любимого мужчину, - с достоинством проговорила я и покосилась на Тома.

- Вот как? – переспросил комиссар. – И где он сейчас?

- Здесь, - отвел глаза Том.

- А что это за чемоданы? – обвел взглядом мою комнату полицейский.

- Это мои вещи. У меня самолет через полтора часа, - ответила я. Теперь уже мне пришлось опускать глаза, чтобы не встретиться взглядом с Томом.