Мама на нуле

Для женщины очень важно иметь безопасную подушку в виде заработка, жилья, поддержки со стороны семьи или мужчины. Я эти два года была одна против всего мира. Это трудно объяснить. При том что я могла всегда рассчитывать на поддержку, но все равно, в рамках своей семьи, я была одна на передовой, а это сильно изматывает. Без постоянного дохода, с ресурсами перебои. Теперь я знаю: все эти проекты без дополнительных финансовых источников не имеют основы и перспективы. Поэтому мой возврат в профессию, мое участие в стартапе сейчас сильно меня вдохновляют и дают точки опоры именно в плане финансовой безопасности. Выстраивая эту сторону жизни, укрепляя материальный ресурс, я обретаю силу и уверенность и нахожу опору, вот только сейчас.

Какие первые изменения в вашем поведении и состоянии заметили ваши дети?

Они явно ничего и не замечали. Просто они сами изменились. Младший в начале августа вернулся в Москву от бабушки. Походил пару недель в садик и радостно мне заявил, что он теперь в садике хорошо себя ведет. Я спросила: «А раньше ты плохо себя вел?» Он ответил, что да и что его всегда ругали. А теперь все хорошо. На вопрос, почему он раньше плохо себя вел, сын ответил: потому что у него были плохие чувства, а сейчас у него хорошие чувства.

Думаю, не нужно лишний раз объяснять, что тревожность матери передается детям. Дети могут ничего не говорить про мое состояние, они это отразят в своем поведении, в состоянии, в успехах или их отсутствии, во взаимодействии друг с другом. Я тонко чувствую своих детей и даже старшего, который живет у отца. Я в любой момент могу настроиться на каждого из них и понять, что с ними сейчас происходит.

Каждая мама, на мой взгляд, так может – эта связь дана нам природой. А у мам с сыновьями особенная связь. Пусть меня обвинят в гендерных стереотипах: мол, чем же связь мамы с дочерью отличается от связи мамы с сыном? – но я знаю и вижу эту связь, как у себя, так и у других. И мне это здорово помогает регулировать состояние сыновей и наши с ними взаимоотношения.

Ну вот. А теперь я пойду и напишу книгу «Как управлять Вселенной, не привлекая внимания санитаров».

История двенадцатая Елизавета

«У меня был страх, что я убью ребенка»

27 лет. В браке (3 года). Дочь (1 год и 10 месяцев). Живет в Москве

#психоз

#первыйРебенок

#выгораниеУмужа

#чувствоВины

У меня была запланированная идеальная беременность и прекрасные отношения с мужем – это самый любящий и понимающий человек на свете. Но обо всем по порядку.

Где-то на 7-м месяце беременности у меня случился нервный срыв, или беременный психоз. Произошло все в одну минуту: я была за рулем, муж сидел рядом, в какой-то момент ему показалось, что я подруливаю на соседнюю полосу под автобус, и он резко вскрикнул что-то вроде: «Ты что делаешь!» Я испугалась (совершенно точно знаю, что ситуация на дороге была нормальной, я аккуратно и внимательно вела машину) и срочно припарковалась на обочине. Тут и началось. Меня стало трясти, я начала рыдать, вышла из машины, сказала, что никуда дальше не поеду. Тогда он сел за руль и сам уехал. Это было у метро, за пару станций от нашего дома. Я не помню, сколько я там стояла и рыдала. Через какое-то время муж меня приехал и забрал меня, и потом дня три я лежала в слезах, ничего не хотела и не могла, всё было черным, жить не хотелось, мне было просто очень-очень плохо. По совету моей акушерки мы сходили к какому-то странному психологу на Старом Арбате. Он, выслушав всю историю, сказал: мол, ничего страшного, женщины есть женщины, такое бывает. Я и забыла все это как страшный сон.

Потом родила. Прекрасные мягкие роды, в отличных условиях, я к ним ответственно готовилась и осталась очень довольна. Так что тут никакой травмы. Первые недели не помню, но где-то с месяца-двух началось непонятное. Я все время плакала, и у меня был страх, что я убью ребенка. Причем мне казалось, что я специально этого хочу, и в моей голове все время вертелись эти мысли. Я ложилась спать, закрывала глаза и видела кровавые картины. Это сводило меня с ума. Младенец меня практически не умилял. В какие-то моменты я даже чувствовала к нему отвращение, не подходила к нему, когда он орал и требовал есть. У меня очень хорошо развито воображение, поэтому я в красках представляла себе, что может произойти, кучу сюжетов на тему смерти. Я боялась саму себя, истерики не прекращались, я или рыдала постоянно, и винила себя во всем, и не видела дальше в жизни никакого света, или просто лежала в апатии и не хотела ничего. При этом у меня всегда была помощь – от мужа, от родственников. Мне помогали с ребенком, и очень активно. Я боялась остаться одна, сделать что-то плохое, не доверяла себе. Были проблемы со сном, могла уйти из дома зимой ночью, не понимая, куда и зачем. Муж меня очень поддерживал: не винил, всегда выслушивал и много помогал с ребенком. Но во мне ничего не менялось.