Мама на Рождество

— Что я делаю? — произношу приглушенно, паркуя машину за внедорожником Кила на подъездной дорожке его дома. — Боже, он еще и женат! — даже последний аргумент не останавливает меня от того, чтобы затянуть рычаг ручного тормоза и заглушить мотор.

А все почему? Кажется, той частью, что ниже пупка, мне сейчас думается лучше. Я сама загоняю себя в нелепую ситуацию, но внутри ничего даже не вздрагивает, чтобы остановить это безумие.

— Наверное, мне лучше уехать, — выпаливаю, едва Киллиан открывает мою дверь и протягивает руку, чтобы помочь выбраться из машины.

— Поздно, — сухо отвечает он, на секунду разжав губы, а потом снова сжимает их. Я вижу, как на его челюсти играют желваки, а взгляд становится острым и пронизывающим. Во рту мгновенно пересыхает то ли от страха, то ли от предвкушения.

Киллиан тянет меня за руку, заставляя выйти из машины. Я едва успеваю потянуть за ручку свою сумку и выскочить на улицу. Воровато оглядываясь на дома соседей, спешу за Киллианом в дом, и выдыхаю, когда мы оказываемся за закрытой дверью.

Я слишком медленно снимаю обувь и одежду, Киллиан уже снял верхнюю одежду и сверлит меня взглядом, сложив руки на груди. Что-то во мне поубавилось энтузиазма и смелости. Той ночью как-то все было гармоничнее, быстрее, на эмоциях. А сейчас я не могу себя заставить даже поднять на него взгляд.

— Голодна? — спрашивает он.

— Шутишь? Твоя мама способна за час накормить роту солдат, — я неуверенно улыбаюсь.

Молния на куртке застревает, и тогда Киллиан подходит ко мне и, аккуратно отстранив мои руки, берется за язычок застежки. Я могу почувствовать, как мое восприятие мира меняется в эту секунду. В ноздри ударяет его мужественный запах, на щеке я чувствую его теплое дыхание, и все системы организма запускаются. Я успеваю отметить только грохочущее сердце и то, как пылают мои щеки, когда Киллиан распахивает мою куртку и, сбросив ее с плеч, обвивает руками мою талию.

— Попалась, — шепчет мне в губы и набрасывается на них с жадным поцелуем.

О-о-о, ну все. На этом мое сопротивление окончательно признает поражение, и я зарываюсь пальцами в его темные волосы. Киллиан воспринимает это как сигнал к действию. Подхватывает меня под попку, а я с готовностью обвиваю его талию ногами. Он куда-то несет меня, не отрываясь от моих губ. Кусает их, посасывает, ныряет языком внутрь, исследуя мой рот. Нагло и совершенно бесцеремонно вторгаясь в меня. Это так будоражит, что волоски на теле становятся дыбом. Еще ни один мужчина так бескомпромиссно не заявлял о своем желании взять меня. Есть в этом особый шарм.

Совсем скоро я оказываюсь на кровати с нависающим надо мной Киллианом.

— Нам нужно помыть руки, — бормочу судорожно, стягивая с него свитер.

— Что? — он замирает, прекращая снимать с меня одежду, и прижимает мои поднятые вверх руки вместе с вещами к подушке.

— Помыть руки, — повторяю я и тянусь поцелуем к его губам, но Киллиан не дает себя поцеловать, только хмуро смотрит на меня.

— Зачем?

— Знаешь, сколько там микробов?

Он на мгновение прикрывает глаза, а, когда открывает, в них плещется игривость. Мне не нравится его хитрый прищур, он настораживает, но я позволяю Киллиану и дальше меня раздевать.

— Ты слышал меня? — спрашиваю, расстегивая его ширинку. Хочу сжать твердый член через боксеры, но помню о грязных руках. Может, и не грязных, но не на сто процентов чистых.

— Ты, значит, фрик, Эрика?

— Какой еще фрик?

— Помешанный на чистоте. Что у тебя? ОКР? Мизофобия? Педантичность?

— Ничего такого, — качаю головой, уставившись на него, пока Киллиан стягивает свои носки и боксеры. На свободу вырывается внушительных размеров орган. Я как-то не рассмотрела его в прошлый раз, а сейчас он пугает меня одним своим видом. И руки помыть теперь хочется еще сильнее. Чтобы прикоснуться и… — Киллиан! — вскрикиваю, когда он наваливается на меня всем телом и затыкает мне рот своим языком.

Черт, он совершенно выбивает меня из колеи поцелуями и ласками. Его руки шарят по моему телу, а я пытаюсь не думать о том, что они непомыты. Когда он сжимает сосок через ткань бюстгальтера, из моего рта вырывается стон, а спина выгибается. Но я быстро прихожу в себя, когда Киллиан отодвигает полоску трусиков и ныряет пальцами в меня.

— Руки! — выкрикиваю нервно от неожиданности.

— Будут тебя ласкать, — с ехидной улыбкой произносит он и, спустившись ниже, прикусывает сосок через ткань. — Расслабляйся уже, Эрика. Давай, закрой глаза и просто послушай, как твое тело поет для меня. Ты уже мокрая. — Поднимается выше и дальше шепчет в мои губы: — Не надо притворяться, если тебе что-то не нравится. Левее? Правее? Выше или ниже? Говори это. Я хочу, чтобы ты получила удовольствие. Ты скажешь мне, что доставляет его тебе?

— Помытые руки, — цежу сквозь зубы, а Киллиан улыбается шире.

— Мои руки помыты твоими соками. Посмотри, как ты течешь. М-м-м, — стонет он, поднеся к губам руку, пальцы которой только что были во мне. Открывает рот и облизывает, слегка прикрывая глаза, а я тяжело сглатываю. Он ведь не сделал сейчас так, да? Или сделал? — Вкусная, сладкая Эрика.