Мама! Не читай...

Так и продолжалось до... до Шурика, до моего ухода в себя, в замужество, ухода из, скажем так, нормальной активной молодой поры жизни. И вот тогда я совершила одну из серьёзных ошибок, типичную ошибку юности: я недооценила необходимость сохранения детской, а значит самой настоящей дружбы. Вся жизнь была впереди, мало ли ещё будет встреч, знакомств, дружб... Я ушла в свою жизнь, Олечка поступила в медицинский институт, и мы надолго потеряли друг друга из вида. На несколько лет. Виню в этом полностью себя. Олечка — абсолютный интроверт, не лидер в отношениях, это была моя задача — активно поддерживать огонь нашей дружбы. А Олечка всегда радостно подхватывала инициативу. И стоило мне исчезнуть, как тут же ветром унесло и мою подругу.

Я сама позвонила ей, примерно, через семь месяцев после рождения Алисы. Я соскучилась ужасно! И она тут же приехала ко мне в гости. И как и не было вычеркнутых пяти лет! Мы будто с той же точки, в какой прервались когда-то давно в разговоре, начали без умолку болтать. Тогда же Олечка взглядом профессионала осмотрела мою Алиску, ведь подруга стала педиатром. К тому времени дочь уже вовсю шла на поправку, и поэтому про ужасы, которые нам пришлось пережить из-за болезни малышки, испытывавшей нехватку кислорода при внутриутробном развитии, Олечка, охая, узнала из моего эмоционального рассказа.

— Ты даже представить себе не можешь, как вам повезло с вашим лечащим врачом, и как всё вовремя вы схватили! — резюмировала она профессиональным тоном. — Уж я-то знаю, что бывает в таких случаях, когда деток не лечат, а бывает это часто...

Оля рассказала мне пару историй детишек с теми же проблемами, что у Алисы. У меня волосы на голове зашевелились от её слов. Я схватила дочь на руки, крепко прижала к себе, зажмурилась и чуть не заплакала прямо при подруге.

— Ой, прости! Зря я, наверное... — испугалась Олечка.

— Нет, не зря, — твердо произнесла я, справившись с собой. — Мне надо знать об этом как можно больше... Ведь когда крошечной Алиске было плохо, никто не мог помочь, даже близкие опытные бабы оказались дурами. И когда у Алиски родится ребёнок, я хочу быть знающей, полезной и умной бабушкой, на которую можно положиться.

Оля стала нашим семейным «телефонным консультантом». Думаю, что она очень хороший врач, ибо не один раз давала точные и полезные медицинские рекомендации и однажды даже... Но рассказ об этой истории ещё впереди. Так вот, её советы всегда помогали.

После долгого перерыва мы стали видеться не то, чтобы часто, но по возможности регулярно. К сожалению, ей я тоже ничегошеньки не рассказывала о своей жизни! Как и для всех прочих, для Оли у меня всё было «файн!». Но и Олечка у нас «закрытый ящичек», ни-че-го я не знала про её личную жизнь, и даже пытаться проникнуть в её дела было бессмысленно: она ловко «уползала» от ответов, что неудивительно — мы с ней обе по гороскопу змеи. Так что мы с Олечкой были квиты!

Зато теперь, в моей новой жизни (или просто Жизни) Оля знает про меня практически всё. Она с первого слова поверила мне и ни на секунду не усомнилась в моей правоте. Вот, что значит верная детская дружба.

...Тогда, давно я познакомила Олю и Галю, они друг другу понравились, что не могло не порадовать. У меня образовался свой маленький, очень приятный, милый круг. Теперь всегда было кого пригласить в гости на тихую, приятную беседу. Девочки мои, родные...

Нынче мы с Олечкой видимся совсем редко — далековато друг от друга живём... Перезваниваемся, переживаем друг за друга. Правда, очень долго она никак не могла «подружиться» с Интернетом, это меня ужасно злило! Но Олечка, как всегда, в своём репертуаре: консервативна и упряма. Пожалуй, это её единственный недостаток. Но вот, наконец, Олина энергичная, чудесная мама поселила в их квартире это бесценное средство связи! Мы больше «не потеряемся», конечно, но её — реальной, близкой, сероглазой и внимательной — мне страшно не хватает.

Я начинаю понимать, чем я больна

Приближалась очередная сессия. У нас, заочников, она была в феврале. Никакого страха заранее у меня не появилось. Спокойно взяла учебный отпуск на сессию и в положенное время поехала в институт узнавать расписание занятий и экзаменов. Но стоило мне переступить порог вуза, окунуться в ту самую атмосферу прессинга, шумной, тревожной толпы, окриков преподов, что-то во мне нехорошо тренькнуло. Запахло паникой. Заболел живот. Я быстренько переписала расписание и рванула домой.

В институт надо было ездить каждый день и проводить там до восьми часов кряду, периодически сдавая зачёты и экзамены. Это, мягко говоря, не обрадовало. Но больше всего обеспокоил меня вот этот снова появившийся внутренний дискомфорт.

На следующее утро дискомфорт превратился в сущий ад. Как только я встала с постели, пришлось скоренько бежать в туалет: меня вырвало. А потом еще пять раз. Меня просто выворачивало наизнанку! Шурик померил мне давление: 160 на 110. Я сама почувствовала температуру, и градусник показал 38,5. Мне казалось, что я умираю...