Мама, папа, я и Перестройка

— Ничего не случится, Андрюша. Не переживай. Знаешь, плохие сны бывают у всех. Но если такой сон рассказать, то он уже не сбудется, знаешь?

— Ясно… Дед, а если бы прямо завтра кто-нибудь предложил купить машину? Ну, допустим, не такую, как ты хочешь, но дешевле…

— Ну что ты заладил одно и то же?! — Дед начал злиться. — Никто мне не предложит, не выдумывай. Я занял очередь на «Москвич», значит, его я и жду. Вот и всё.

Я решил не доставать его вопросами, а просто пообещал, что, если найду ещё одну двухкопеечную монетку в земле или, например, в песочнице, то добавлю к его накоплениям, а не стану просаживать на телефонные разговоры. Потом трубку опять взяла бабка:

— Андрюша! Я чуть не забыла! Передай маме: в воскресенье по телевизору будет выступать один очень интересный человек! Как Чумак, только лучше! Врач-психотерапевт! Целитель из Киева! Если посмотреть его выступление, то у твоей маме может рассосаться рубец от аппендицита! В девять-сорок вечера по первой! Ты запомнил?

— Угу, — сказал я, очень сильно подозревая, что уже знаю, что за «врач» это такой.

После этого мы распрощались и пошли вместе с папой домой.

* * *

По дороге обратно я, уже немного пообвыкнувшийся в новом теле и новой реальности, подмечал всё новые и новые детали окружающего меня мира. Любопытно было, например, как мало машин стояло во дворах и как странно выглядело то, что они были субъективно старинными для меня и при этом объективно новыми сами по себе. Если в привычном мне мире бесконечные ряды чёрно-серых автомобилей всегда были тем, что загромождает двор и мешает по нему перемешаться, то здесь редкие коробочки красных, жёлтых, зелёных и синих легковушек были скорее украшениями, приятными цветовыми акцентами в сером пейзаже.

Ещё повсюду почему-то было голубятни. Я не знал, зачем советской власти нужно столько голубей. Спросил даже у папы — он не знал. Тем не менее, факт остался фактом: эти синие и зелёные кубы на ножках были практически в каждом дворе. По дороге из детского сада я насчитал четыре штуки.

Очень непривычно выглядели и не закрывающиеся на замок подъезды. В наш, к примеру, вела обычная деревянная дверь с висевшим на ней объявлением «Меняю 5 стиральных машин „Малютка“ на одну пишущую». В том, как колыхались на ветру множество хвостиков с телефонами этого объявления, было что-то очень трогательное, очень мимолётное и очень одинокое. Если бы я был каким-нибудь писателем-пошляком, то непременно сморозил бы что-нибудь наподобие: «язычки объявления, как руки, махали, прощаясь с уходящей эпохой».

Внутри подъезда было много облупленной голубой краски, много подпалин от спичек на стенах и потолке, много толстой дерматиновой обивки на дверях. На стене напротив первого пролёта было написано «Света я тебя люблю ты самая лучшая». Почтовые ящики тоже ещё не закрывались на замки: некоторые из них просто висели распахнутыми настежь. В большинстве этих открытых ящиков, а также в тех, что были закрыты, но позволяли понять, что внутри, благодаря нескольким дыркам в нижней части, лежал один и тот же экземпляр журнала. Не знаю, что за журнал такой: назывался он «Семена» или как-то так. Но вместо семян на обложке был изображён советский воин-интернационалист в зелёном бушлате, закрывший лицо руками и будто плачущий. От вида целого взвода этих солдат, плачущих из почтовых ящиков, мне стало малость не по себе.

Впрочем, папу это зрелище совсем не впечатлило. Он просто взял свой журнал, и мы двинулись к лифту.

2.10

Дома после ужина родители уселись смотреть телевизор, а я потребовал принадлежности для рисования и уединённо разместился с ними за кухонным столом. Половина тонкого альбома, выданного мне мамой, оказалась уже изрисована тем, настоящим ребёнком, чьё создание было теперь выдавлено из этого тела моим. Танчики… камазы… иллюстрация к недавно прочитанной сказке… первомайская демонстрация… Работы меня мелкого так вдохновили меня теперешнего, что я взялся малевать про сегодняшний день в детсаду: сперва думал, что делаю это, чтобы меня не разоблачили, но потом так увлёкся процессом, что с ужасом поймал себя на том, что детский мозг, кажется, снова пытается взять верх над моим взрослым сознанием. А что, если со временем я окончательно растворюсь в этом шестилетке, забуду всё, что знал про XXI век и свою взрослость?.. С одной стороны, это, конечно, будет неплохо: стану хоть своим среди детсадовцев и больше претворятся не придётся… С другой же, получится, что я буду обречён снова и снова повторять свои ошибки взросления, и в конце концов снова окажусь перед смертью деда одиноким сорокалетним оболтусом.

На случай такого исхода событий я решил сам себе набросать план действий будущие годы — тут как раз и альбом пригодился, и карандаши. Надо сказать, что писал я как курица лапой: неуклюжие детские пальцы, кажется, впервые выводили буквы, тем более, не печатные, а письменные. Однако взрослый разум, тоже малость отучившийся писать из-за компьютера, всё же помнил этот навык и решительно диктовал маленькой руке делать неведомое… В общем, вышло вот что: