Мама - первое слово (СИ)

  - Потому что он ущипнул меня утром, когда мы играли, - стал оправдываться Гера.

  - Я ущипнул тебя потому, что ты вчера меня толкнул! - ответил на это Руслан.

  - А Бориса зачем щипали?

  - Они бегали вокруг нас и задели Борю, и он чуть не упал, - доложила Маша.

  - Я нечаянно! - опять попытался оправдаться Гера. - А он пихнул меня!

  - Они все пихали друг друга, а потом повалились на пол, - продолжала ябедничать Маша не хуже комсомолки-активистки.

  - Так что же, мне теперь всех наказывать? - и Светлана Ивановна обвела детей взглядом хищной птицы.

  - Я не дрался, - тут же поспешил заявить Костя, мальчик-тихоня, который и, вправду, всё то время, пока мальчики баловались, скромно сидел на стульчике, поджимая под себя ноги, чтобы, не дай бог, разошедшиеся мальчишки не задели и его.

  - Я тоже не дрался, - сказал Максим, прекрасно помня, как тяжела рука у Светланы Ивановны, и тоже на этот раз оставшийся в стороне.

  - Значит так, Герман немедленно, тут же отправляется в свой любимый уже угол, - и воспитательница, больно схватив мальчика за ухо, потащила его к углу.

  Гера, сморщившись от боли, закричал: "А-а-а! Я больше не буду, больше не буду! А-а-а!".

  Но Светлана Ивановна не собиралась проявлять и капли жалости к хулигану, казавшийся ей неисправимым. Она только предупредила;

  - В следующий раз я тебе это ухо оторву! Ты у меня допрыгаешься!

  Вернувшись к детям, воспитательница зло посмотрела на Руслана. Отчего тот весь съёжился, ожидая увесистый подзатыльник. Но Светлана Ивановна, увидев реакцию мальчика, поняла, что и тот страх, который он сейчас испытывал, служил для него уже достаточным наказанием. И, как не чесалась у неё рука отвесить Руслану подзатыльник, она сдержалась и лишь сказала:

  - Я смотрю, Руслан, ты выучил уже весь стих, раз решил, что и тебе можно баловаться. Давай вставай и читай нам стих, который мы сегодня разучиваем.

  Мальчик медленно поднялся со стула и стал пытаться лихорадочно припомнить хоть одну строчку, однако страх наказания настолько сильно сковал его разум, что из его головы вылетели все слова, и он не мог вспомнить ровным счётом ничего.

  - Ну, мы слушаем тебя, Руслан. Рассказывай стих.

  Но мальчик стоял, потупив взгляд в пол.

  - Руслан, мы тебя слушаем! - настойчиво повторила воспитательница.

  - Мама - первое слово, - принялась шёпотом подсказывать сердобольная Варя, сидевшая за спиной Руслана.

  - Мама - первое слово, - пролепетал мальчик вслед за девочкой.

   - Главное слово в каждой судьбе, - послышалась вторая подсказка.

  - Варвара, не подсказывай, - грозно шикнула Светлана Ивановна. - Итак, "мама - первое слово". Дальше что?

  - Мама - первое слово, - опять пробубнил Руслан, - первое слово в судьбе...

  А затем вновь повисла пауза.

  - Ну, "первое слово в каждой судьбе". Дальше что?

  Но от Руслана услышать можно было лишь тяжёлый вздох.

  - Ай-яй-яй, - покачала головой Светлана Ивановна, - такое лёгкое стихотворение, а ты и двух строчек запомнить не можешь. Как же ты будешь поздравлять свою маму? Хорошо, тогда расскажи нам, о чём это этот стих, о чём в нём говорится?

  - Мама - первое слово, - повторил заученную строчку мальчик, глядя в пол.

  - А почему оно первое?

  Но даже на это вопрос Руслан не был способен ответить, настолько сильно им владел страх.

  - Мама - первое слово потому, что это первое слово, которое произносит любой малыш, когда только начинает учиться говорить. Он не умеет говорить ещё никаких слов, но уже произносит слово "мама", - пояснила Светлана Ивановна изменившимся голосом, словно в неё в одно мгновенье вдруг вселилась другая сущность. - И когда вы все вырастите и станете взрослыми, даже когда вам будет сорок лет и даже пятьдесят, и у вас самих уже будут детки, то для своих мам вы по-прежнему останетесь детьми, всё такими же маленькими и неразумными, и они всё так же, как и сейчас, будут любить и заботиться о вас.

  Однако подобные перепады настроения их воспитательницы, вдруг резко менявшийся голос от зычного к слащавому, давно уже не вводили детей в заблуждение, и они по-прежнему глядели на неё с опаской и исподлобья. Иногда казалось, что в Светлане Ивановне каким-то непостижимым образом существовали два совершенно противоположных человека - талантливая актриса, с лёгкостью перевоплощавшаяся на утренниках в любого персонажа, начиная от зайчика, заканчивая Дедом Морозом; другой же был демоном, страшным и неистовым, перед которым трепетала вся группа. Её боялись все, кроме Маши, примерной девочки, никогда не шалившей и слушавшейся во всём воспитательницу. За все три года, что Маша ходила в эту группу, Светлана Ивановна ни разу не повысила на неё голос, даже когда девочке не спалось на тихом часе, ведь она была её любимицей.

  - Садись, - скомандовала Светлана Ивановна таким тоном, словно испытала самое большое разочарование в жизни. - Кто запомнил первое четверостишье и сможет повторить нам его?

  И тут же первой взметнулась вверх уверенная рука Маши. Но Светлана Ивановна проигнорировала её.

  - Что, неужели больше никто не смог запомнить?