Мама по принуждению (СИ)

Убедившись, что никого нет, чуть расслабляюсь, но полностью выдыхаю только когда мы садимся в автомобиль. Маша увлеченно лопает детский бургер без вредных продуктов, а мы с Адамом молчаливо смотрим друг на друга, отводим взгляды и думаем каждый о своем. О чем размышляет он, понятия не имею, но я вспоминаю удивление Андрея, когда он узнал о том, что я жена Адама. Или он действительно превосходный актер, или он правда не предполагал такой исход.

Собственно, а чего он ждал?

Сейчас внутри меня борется два чувства: желание всё знать и одновременно потребность никогда больше не видеть бывшего мужа. После того, что он мне сказал и как назвал, я больше не могу воспринимать его, как человека, которого любила, как мужчину, с которым мы прожили столько лет бок о бок.

Приехав домой, выхожу из автомобиля, забираю Родиона и жду Машу с Адамом. Они появляются следом. Губы мужчины сжаты в тугую полоску, осанка напряженная, а взгляд, кажется, не здесь.

— Ты не идешь в дом? — удивленно спрашиваю, когда мужчина не следует за нами.

— Прости, — он виновато смотрит на меня и мотает головой. — Появились важные дела. Я постараюсь приехать через пару часов. Ты не будешь спать?

— Адам, только семь вечера, — напоминаю ему и он улыбается.

— Прости. Я постараюсь быстро вернуться. И я помню о нашем разговоре.

Я киваю, а он разворачивается и идет к машине, садится на переднее сиденье рядом с водителем, а мы с Машей смотрим вдаль удаляющемуся автомобилю. Мне хотелось спросить, что за дела его отвлекли, ведь по дороге ему никто не звонил и не писал, но потом вдруг вспоминаю о том, что он отлучался в кафе. Может, как раз тогда?

— Мы будем купать Родиона?

Вопреки ожиданиям, Маша не спрашивает о том, что случилось в кафе. Она, будто чувствуя, обходит эту тему, вместо этого акцентируя внимания на братике. Несмотря на это, понимаю, что поговорить с малышкой все же нужно. Я знаю, что ей снятся кошмары, и она не должна бояться, потому что мой бывший муж — настоящий придурок.

Мы заходим в дом, я быстро кормлю Родиона и прошу Елену Эдуардовну приготовить ванну. Пока она занимается этим, обращаюсь к Маше.

— Ты же знаешь, что здесь мы в безопасности?

— Конечно, — тут же отвечает Маша. — Я не боюсь того дядю. А ты ласскажешь, кто он?

Я делаю глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. Рассказывать Маше об Андрее я не собиралась, но раз уж она спрашивает, не буду ей врать.

— Когда-то давно мы любили друг друга.

— Так, как с папой?

— Да, как с папой, — улыбаюсь, замечая, что даже тут Маша не смогла вспомнить об отце.

— Мы были вместе, а теперь… этот человек предал меня.

— А почему он зол?

— Потому что понимает, что поступил плохо.

Разговаривать со взрослым ребенком, объяснять ему что-то оказывается слишком сложно. Маша не по-детски серьезно смотрит на меня и ждет искренних ответов. Врать я ей не хочу, да и не смогла бы, ведь она считает, что я бросила ее и папу. Глупо было бы начинать наши отношения со лжи. И я начинаю их с правды.

— Он должен извиниться, — уверенно произносит малышка. — За то, что был злой и поступил плохо. Если он это сделает, ему станет легче. Мне это Малина Глигольевна говолила. Она психолог, и она лучше знает.

— И что именно она говорила? — уточняю, стараясь не показывать, что удивлена наличием у девочки психолога.

Впрочем, после того, что я слышала и зная о мучающих ее кошмарах, думаю, это вполне хорошая идея.

— Она учила меня говолить плавду и извиняться, если я чувствую себя виноватой. Я сталаюсь так делать, — с серьезным видом заявляет Маша.

— Только стараешься? — поддеваю ее.

— С длаконихой не получается, — малышка расстроенно вздыхает, а я не могу сдержать веселого смеха.

Она такая непосредственная в своей искренности и, что немаловажно, умеет признать свою вину. Даже в случае с няней знает, что поступает плохо, признает это, но не хочет ничего менять. Она маленькая, а изменить отношение к человеку, если тот не нравится, бывает сложно даже взрослым.

Искупав Родиона, я снова кормлю его и укладываю спать. Малыш быстро засыпает, а Маша с сожалением отмечает, что уже время ложиться.

— А можно мне тут остаться? — она кивает на мою кровать. — Я честно не займу много места и посталаюсь не выпихивать тебя ногами, плосто… — она зммолкает. — Мне так стлашно там.

Я колеблюсь всего несколько секунд. Конечно, Адаму это не понравится, и да, Анна Павловна будет не в восторге, но… как я могу отказать ей после такого насыщенного событиями дня. Да и сама, если честно, вовсе не хочу оставаться одна. Соглашаюсь, говорю няне, что Маша будет спать со мной. Она ожидаемо недовольно поджимает губы, но ничего не говорит, уходит, пожелав спокойной ночи. Странно, что не согласовала это с Адамом, получила распоряжение не спорить со мной? Если это так, то я начинаю чувствовать себя здесь не просто гостем, а хозяйкой.

Плохо это или хорошо думать не хочется. По крайней мере, не сейчас.