Мама по принуждению

— Нет, есть еще игровая с рулеткой, каминная, на территории участок для баскетбола, в планах сделать каток, потому что Маша его обожает.

— Боже, — вырывается из меня. — Здесь действительно столько всего?

— Да, — он кивает. — Здесь все было до покупки дома. Даже мебель и та осталась.

— Я думала, тут все по личному дизайн-проекту, — замечаю.

— Комната Маши, — он кивает. — Она переделана три года назад по ее желанию.

— Ее я еще не видела, — пожимаю плечами и подхожу к дивану, сажусь, подтягиваю под себя ноги, потому что вдруг чувствую, что ступням становится холодно.

— Увидишь, — Адам садится на с другой стороны дивана, отпивает из бокала и смотрит на меня.

В полутемном помещении я вдруг замечаю блуждающую, едва уловимую улыбку на его лице, расслабленность, а еще сбитые костяшки на пальцах, которые еще днем были абсолютно целыми. Он совершенно точно выпил задолго до бокала, что держит в руке. И подрался.

— Расскажешь, что случилось? — киваю на его руки.

Адам мотает головой и пожимает плечами:

— Ничего, о чем тебе стоило знать.

Я вздыхаю. Он не хочет открываться даже в таких мелочах, как это. Что будет дальше? Он скажет, что его работа, проблемы, деньги — всё не моё дело.

— А что тогда моё? — не замечаю, как спрашиваю это вслух.

Ответа я не жду, но Адам отвечает, правда, прежде делает глоток из стакана.

— Я так устал, Ангелина, — вдруг признается он. — Мне чертовски все это надоело. Хочу взять тебя, Машку, Родиона и свалить из этой страны подальше. От всех, кто меня окружает и перед кем я вынужден прикидываться.

Его откровение режет слух, хотя сейчас я совершенно ничего не понимаю. Перед кем он вынужден прикидываться?

— Расскажешь чуть больше? — спрашиваю.

Мне бы поинтересоваться Андреем, событием в кафе и тем, что со мной будет дальше, как он представляет нашу семейную жизнь, но то ли я не отошла после сна, то ли всё это становится неважным, но сейчас хочется знать больше о мужчине, который совершенно неожиданно стал моим мужем.

— Ты хотела поговорить, — он ожидаемо переводит тему. — Я слушаю.

— Помнится, ты сказал, что нам нужно поговорить. Передумал?

— Понятия не имею о чем.

— И я, — признаюсь ему. — После того, как ты попросил сказать Маше, что я ее мама, хотелось высказаться, а сейчас это все кажется… неважным.

— Что-то изменилось?

— Мне кажется, что всё. Вчера я увидела Андрея с подругой и поняла, что последняя ниточка, связывающая меня с прошлой жизнью оборвалась. Теперь там никого нет. Ни подруги, ни мужа, ни жизни, которая у меня была.

— Считаешь меня виновным в этом?

Вопрос не становится для меня неожиданностью, но я все же думаю над ним, замолкаю и прислушиваюсь к себе.

— Нет, — признание ему дается мне легче, чем себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

До сегодняшнего дня я считала, что Андрей ни за что бы не поступил так со мной, что его подговорили, заставили, ему угрожали. Я перебирала множество вариантов, но ни в одном из них не могла представить, что он делает это добровольно. Ставит подпись и забывает обо мне. Я даже думала, что он оступился, может, снова начал играть, и ему нужны были деньги, а тут Андрей и возможности. Надеялась, что он раскаивается, но после всего, что видела…

Когда он обозвал меня в кафе, поняла, что ни о каком сожалении не может быть и речи, более того, он, кажется, считает, что во всем виновата я. Пытается переложить вину, а увидев меня в кафе и убедившись в том, что у меня все хорошо, сделать это стало легче. Он понял, что я не в беде, меня не держут под замком, и это разозлило его. Он-то надеялся, что получит деньги и что… никогда меня не увидит? Он, правда, так думал?

— В кафе он… — Адам замолкает. — Он был удивлен, что ты моя жена, вообще что ты замужем. Он, к слову, ни разу меня не видел. Договаривался с ним Рустам. Не знаю, что он подумал, но это не давало ему повода так говорить о тебе.

Мне льстит то, что Адам пытается объясниться за бывшего мужа. Не говорит о нем плохо, не пытается облагородить себя, а… объясняет. Это подкупает. Я начинаю воспринимать Адама по-другому. Не как мужчину, который разрушил мою жизнь, потому что только сейчас ко мне доходит, что разрушать там было нечего. Андрей предал бы меня при первом удобном случае, выгнал бы на улицу, как неугодную, продал бы бандитам, наркоторговцам, да кому угодно. Отдал бы как трофей за проигрыш.

Адам — не худшее, что со мной случилось, но все же я пока не знаю, что он за человек и что преследует.

— Как ты представляешь себе нашу жизнь?

Не уверена, что хочу услышать ответ на этот вопрос, но должна его задать. Всё это время я сидела в одной комнате, кормила Родиона, гуляла и разговаривала с Еленой Эдуардовной, а еще была развлечением для Маши. Я не знаю дом, не чувствую себя здесь хозяйкой, хотя за последнее время все изменилось, и на меня перестали смотреть, как на недостойную.