Любопытно, что как при Калите, ставившем свои храмы вне стен старой крепости XII–XIII вв., так и при Донском еще до постройки Московского кремля 1366–1367 гг. в 1365 г. строится белокаменный собор митрополичьего Чудова монастыря; его ставят поблизости от будущей "приступной" стены крепости с ее 3 воротами. Собор как бы "охраняет" их.
Московский кремль 1366–1367 гг. – крупнейшее военно-инженерное сооружение Руси XIV в. – сыграл огромную роль в "возвышении Москвы". Он стал не только неприступной твердыней, на которую опиралась энергичная политика Москвы, нанесшей на Куликовом поле решительный удар татаро-монгольскому владычеству и заложившей основу объединения русских земель».
Вот так!!!
В этой же статье выдающийся археолог рисует план белокаменного Кремля Дмитрия Донского и недрогнувшей рукой подписывает трое проездных ворот. Никольские, Фроловские, Константино-Еленинские.
Ну что можно ожидать от доктора исторических наук и лауреата Сталинской премии, если он не задумываясь, пишет о кадрах крепостных зодчих и толпах крепостных крестьян, забывая, что введение ограничения права перехода от одного помещика к другому – Юрьев день было только в 1497 году. А уж отмена Юрьева дня – «заповедные лета» с чего и началось крепостное право и того позже в 1581 году.
Опять же без колебаний, указывает на то, что приступная стена защищает слабое, с его точки зрения место в крепости, не обращая внимания, что если стену отодвинуть к Чудову монастырю, то она пройдет по берегу Неглинки. А уж то, что южная стена идет у подножья холма, открывая вид на реку, в ущерб фортификации, вызывает у него прилив восторга «учетом чисто художественных условий архитектурного ансамбля».
Нет слов!!! И вот на этот опус опирается археологическая наука в доказательствах существования белокаменного Кремля до Куликовской битвы.
Закончим о башнях и воротах и посмотрим, а что было вокруг Кремля.
Историки уверенно говорят нам, что в XIV веке произошло значительное расширение московского посада. Об этом можно судить по сведениям о московских пожарах и количестве сгоревших церквей. В первый пожар (1331 год) выгорел город Кремник. Во второй пожар (1337 год) в Москве сгорело 18 церквей, причем выгорела «вся Москва».
Что подразумевается под городом Кремник и всею Москвой, об этом наука умалчивает.
Однако эту цифру следует сопоставить с известием о пожаре Великого Новгорода 1340 года, когда в нем сгорели 74 церкви. Как ни трудно сопоставление величины обоих городов по количеству сгоревших церквей, тем не менее, обе цифры дают некоторое понятие о количестве населения в названных городах. Новгород, несомненно, был многолюднее и богаче Москвы времен Калиты, но и Москва сильно расширилась. Хотя население в средневековом Новгороде в самый его расцвет насчитывала 600 дворов.
В пожар 1334 года сгорели 28 церквей. Но тут загвоздка. В их число входят, те же уже сгоревшие 18, и многие из тех церквей, которые будут упомянуты в летописях позже.