Мамаша Бармалей

– Давайте попробуем, – не стала спорить директриса и схватилась за металлическую баранку, – я сюда сто лет не заглядывала, всего один раз побывала, когда в должность вступала. Не помню эту дверь.

Створка приоткрылась. Я нашла в телефоне фонарик и посветила в открытый проход.

– На стене выключатель! – отрапортовала Сокина, и под потолком зажглись лампы в железных сетках.

– Какой длинный коридор, – воскликнула я, – вы говорили, что в здании колледжа когда-то располагалось ПТУ оборонного завода, предприятие имело обширные подземные цеха.

– Угу, – пробормотала Анна Ивановна, – вы уже, наверное, поняли со слов Васи, что Лариса моя сводная сестра.

Я кивнула.

– Небось думали: почему я такую девицу на работу взяла и до сих пор не выгнала, – продолжала Сокина. – Можете не отвечать. Лара моя злая карма, у нас разные матери, я осиротела, когда в десятый класс перешла. Папа через несколько лет женился на Анастасии Федоровне. Она замечательная, любит меня, как родную дочь. Мы с отцом жили в Черемушках в общей квартире. А у тети Насти было огромное жилье здесь неподалеку. Ее отец работал гендиректором научно-производственного комплекса. Моя вторая мама закончила авиационный институт, служила у отца, надо у нее спросить, куда галерея уходит. Возможно, она знает.

– Давайте пройдем немного вперед, – предложила я.

– Можно попробовать, – согласилась Анна Ивановна.

Мы пошли по полу, покрытому плиткой.

– Похоже, здесь давно никого не было, – заметила я, – а свет горит!

– Электричество не отключили. Может, забыли? – предположила Сокина. – Тряпка на полу.

Я наклонилась и подняла ее.

– Нет, это платок. Дорогой, от Hermes, такой стоит несколько тысяч евро. Ирина Николаевна говорила, что в день исчезновения Алиса повязала кашне этой фирмы, светло-бежевое с цветочным узором.

– Голкина была тут! – сделала поспешный вывод моя спутница.

– Платок дорогой, но многие женщины могут его купить, – возразила я.

– Смотри, – перешла со мной на «ты» Анна, – тут пыльно, воздух затхлый, а платочек как новый и…

Сокина взяла у меня находку и поднесла ее к носу.

– Пахнет духами «Герлен». «Аллегория Флора». Опять недешевая фирма, духи очень стойкие.

Я тоже понюхала кашне.

– Ну, вы просто нюхач. С ходу определили производителя, – удивилась я.

Анна Ивановна аккуратно сложила платок.

– Нет у меня такого таланта. Этот парфюм использовала Алиса, до знакомства с ней я о нем не слышала. У девушки вся косметика была от дорогих брендов, да и одежда тоже. Голкина появлялась в комнате, и становилось ясно, что она денег не считает. Все было элитное: наряды, обувь, парфюм. Духи меня очаровали, вот я и спросила название. Некоторые женщины никогда не говорят, чем пользуются. Алиса спокойно ответила и через день подарила мне флакон, сказав: «Знаю, что вы сами можете все купить, просто я зашла в бутик «Герлен», увидела парфюм и вспомнила о вас».

– Очень мило, – улыбнулась я, – впереди развилка, коридоры расходятся веером, их много.

– Надо возвращаться, – решила Анна Ивановна, – вдруг заблудимся, нас тогда не найдут.

Глава двенадцатая

Вечером мне на почту упало письмо. Я сообразила, что оно от кондитера, открывать его при всех не стоит. Торт – это сюрприз, он должен появиться неожиданно для Макса. Поэтому, прихватив ноутбук, я уединилась в туалете, села на унитаз и начала читать послание.

«Уважаемая госпожа Ивлампия Романофа, кондитерский дом Филипп Энт счастлив, что вы позволили нам создать потрясающий подарок для вашего потрясающего мужа Максимума Вульфи. Наш потрясающий тортодизайнер разработал для вас потрясающие варианты потрясающего торта. Сейчас перед вашим взором появятся потрясающие эскизы. Вы можете выбрать любой или составить свой, взяв детали из разных потрясающих эскизов. Для вашего удобства все детали пронумерованы. Мы очень надеемся, что вы будете довольны. В случае, если потрясающие работы тортодизайнера вас не потрясут, ни одна не произведет потрясающего впечатления, просим вас сразу сообщить нам об этом. Мы продолжим присылать варианты до вашего полного потрясячества. С глубочайшим уважением к вам, всегда готовый работать для вас, лучший шоколатье Парижа Филипп Энт. P. S. Дальнейшую переписку с вами продолжит тортодизайнер Алекс, а я подключусь к работе, когда получу вариант вашего полного и окончательного потрясения. Почему отдаю вас в лапы Алекса? Это хорошо объясняет русская народная опера «Калинка-малинка». В ней есть ария «У двадцати семи горничных ребенок без ноги остался». Вы, конечно, знаете оперу и понимаете: каждый дворник должен убирать свою улицу. Навечно ваш, Филипп Энт».