Мамаша Бармалей

Я улыбнулась. Антонина Николаевна не пригласила меня к себе домой. Предложила поговорить в небольшом кафе в центре города. Скромное на вид заведение считается одним из самых дорогих представителей московского общепита. Его администрация выставила на улице у дверей застекленный стенд, в котором поместила меню с ценами. Российские рестораторы так поступают редко, а во многих странах потенциального гостя всегда предупреждают заранее, чем кормят и за какую цену. Неловкая ситуация, когда парочка зашла в трактир, села за стол, и мужчина понял, что на его деньги он в этом месте может только чай с сахаром спутнице предложить, не выгодна ни посетителям, ни владельцам. Кафе, в котором мы сейчас находимся, идеальное место для общения в тишине и без посторонних ушей. Антонина Николаевна жена обеспеченного человека, руководит сетью магазинов игрушек. Ее простой на вид свитер, неприметная юбка и сумка без опознавательных знаков – все сделано в известных модных домах и, похоже, на заказ. Калачёва не хочет привлекать к себе внимание, поэтому попросила убрать и с одежды, и с аксессуаров любой намек на производителя.

– Мы с мужем заняты работой, – продолжала тем временем Антонина, – и у него, и у меня прозрачный бизнес. Чем господа Калачевы могли заинтересовать частное детективное агентство?

– Пропала Алиса, ваша племянница… – начала я, но собеседница не дала мне договорить.

– Сбежала! Так я и знала! Ирина сумасшедшая! Если вы думаете, что девушка спряталась у меня, то ошибаетесь. Мы не общались с Иркой много лет после того, как безумная баба обвинила нас с мужем в смерти ее старшей дочери Эльвиры.

Антонина взяла чашку с капучино.

– Оцените ситуацию. Утро, лето, часов эдак девять, мы с Жорой завтракаем. Раздается звонок в дверь, горничная пошла взглянуть, кто там. И спустя секунду влетает Ирка, в руках у нее бейсбольная бита. Мы моргнуть не успели, как идиотка принялась крушить все что видит. Георгий ее скрутил, в ванную отволок, холодной водой облил и спросил:

– Какого черта ты творишь?

Она ответила:

– Тонька убила мою дочь.

Мы опять присутствие духа потеряли, я первой в себя пришла.

– Эльвира умерла?

Ирка брык, и без сознания свалилась. Я понеслась врача вызывать. После того как сестру увезли в клинику, Жора связался с Борисом, ее мужем, и узнал неприятную историю.

Антонина взяла с блюда пирожное.

– Ирка первой вышла замуж, она очень нервничала, говорила: «Надо поскорей свадьбу организовать, вокруг много охотниц на богатых, вдруг Боря другую найдет».

И с ребенком тоже поспешила, живо родила Эльвиру, вот со второй, Алисой, она повременила. Думаю, она вообще не хотела двоих детей.

Антонина отложила безе.

– Бедная Эля! Она не могла без матери и шага сделать. Ирка дочь за руку везде водила. Когда девочке исполнилось четырнадцать, она мне позвонила в слезах.

– Тетя Тоня, сделай что-нибудь! Поговори с мамой! Я уже не маленькая, а она меня никуда одну не отпускает. В школу провожает, надо мной весь класс ржет.

Антонина опять взялась за пирожное.

– Я посоветовала ей обратиться к отцу. Эля разрыдалась, еле успокоилась и объяснила: «Говорила я с папой, он ответил, что мама меня любит, и с этим ничего не поделаешь. Скажи ты ей: «Оставь Элю в покое, или я у тебя дочь навсегда заберу». Прямо сейчас звони, сию секунду».

Антонина выдернула из держателя бумажную салфетку.

– Мне тон Эли не понравился, я решила говорить с ней спокойно, как со взрослой: «Желания жить с тобой у меня нет, детей я рожать не собираюсь, материнство не для меня. Ирину никогда не смогу переубедить. Разговаривать с ней бесполезно. Решай проблему без моего участия». Я надеялась, что Эльвира поймет: я не собираюсь стоять между ней и матерью, изображая из себя буферную зону. И Жора, когда я ему о звонке племянницы сообщила, посоветовал:

– Не принимай участия в чужих семейных разборках, конфликтующие стороны потом помирятся и обвинят тебя в разжигании вражды между ними.

Я убедилась, что действовала правильно, и успокоилась. Но Эля мне через день опять звякнула, тот же разговор по новой завела, вопросами засыпала: «Как мне себя вести, чтобы от Ирки-дуры избавиться? Я уже взрослая, а она меня младенцем считает».

Антонина отложила ложку.

– Тот день у меня сложным выдался, на работе возникли неприятности, с мужем утром поцапалась. Нервы не выдержали, я сказала ей что думаю: «Взрослый человек сам решает свои проблемы, тете не звонит. Не можешь найти общий язык с матерью? Уходи из дома, живи своим умом, на свой заработок. Уж реши, ты взрослая или дурной подросток, который ест-пьет за счет старших, но требует независимости. Смешно, право. Хочешь стать свободной – стань ею!» И отсоединилась.

Антонина замолчала и уставилась на меня. Мне стало неудобно, но я удержалась от оценки того, что услышала.

– Наверное, Эля ушла из дома, оставив записку, а Ирина прибежала к вам со скандалом.

Антонина выдернула из прически прядь волос и стала накручивать ее на палец.

– Вы почти угадали. Эльвира сбежала, Ира нашла в ее комнате письмо. Там сообщалось, что я велела…

Собеседница сделала паузу и повторила: