Мамаша Бармалей

– Ирина Николаевна, пожалуйста, выслушайте нас до конца. Мы не все вам рассказали… – начал Костин, но договорить не успел.

Глава тридцать восьмая

Дверь открылась, теперь в кабинет боком, сгорбившись, вдвинулась Инна Федоровна.

– Здрассти, – прошептала она, – а вот и я!

– Входите, пожалуйста, – попросил Костин, – мы вас заждались.

– Я беспокоиться начал, вдруг вы не придете, – как всегда, откровенно заявил Валерий.

В разговор неожиданно вступил Никита:

– А я не сомневался, что увижу госпожу Войкову, она по-своему честный человек. Если берет у вас некую сумму за услугу, то потом непременно выполнит что обещала. И не выдаст вас, если только кто-нибудь не предложит ей больше. А еще у Инны Федоровны талант актрисы, нужную роль она сыграет так, что все поверят. Есть лишь маленькая червоточинка: у госпожи Войковой во время вранья…

Ракитин замолчал, потом обратился к Володе.

– Разрешите, я сообщу Ирине Николаевне то, что уже известно вам?

– Конечно, – согласился Костин, – любая история всегда звучит достовернее из первых уст, чем в пересказе.

Младший Ракитин открыл свою сумку и вынул из нее планшетник.

– Начну с момента нашего знакомства с Алисой. Мы встретились в Лондоне на конференции. Сначала я принял девушку за инвалида, потому что ее везде сопровождала мать: и на заседаниях, и во время обеда, и на экскурсиях. Каких-то видимых причин для такого патронажа не было. Руки-ноги у Алисы на месте, ходит она нормально, рассуждает разумно. Но мать была при ней постоянно. Я подумал, что у бедняги какое-то заболевание, она может в любой момент в обморок упасть. Может, у нее под одеждой помпа, которая постоянно лекарство качает, химиотерапия, диабет… Ну не знаю что еще. Я пожалел Алису, такая красивая, умная, образованная и с тяжелым недугом. А потом во время очередной экскурсии я пошел в туалет. Нас тогда привезли в сельский дом одного художника. Сейчас он является музеем, он старый, постройки конца восемнадцатого века, сортир крохотный, находится на первом этаже. Окно клозета выходило во двор, я шел мимо задней стены и услышал шепот:

– Помогите, пожалуйста.

Звук шел сверху, я поднял голову и увидел Алису, девушка сидела на подоконнике, свесив ноги вниз.

– Он так удивился, – засмеялась дочь Ирины, – спросил: «Что вы там делаете?» Я ответила как есть: «Пытаюсь от мамы удрать, она в коридоре стоит. Хотела спрыгнуть, а тут оказалось очень высоко». Никита руки растопырил: «Ловлю». Я вниз и сиганула.

Никита улыбнулся.

– Я тоже честно ляпнул: «Я думал, что ты больная». Алиса ответила: «Нет, просто мама мегатревожная, но я ее понимаю. У меня была старшая сестра, она на родителей плевать хотела, никогда их не слушалась. Еще в школьном возрасте из дома удрала, связалась с плохими людьми, угодила в полицию. Ей там плохо стало, «Скорая» приехать не успела, Эльвира умерла. Я тогда была совсем маленькой, ничего не помню».

Я удивился.

– Неужели тебе рассказали правду? Обычно такое скрывают от детей.

Алиса опять перебила мужа.

– Мать об Эле мне даже не намекала. Правду я узнала от ее сестры Антонины.

– Вот дрянь! – вскипела старшая Голкина. – Решила Лису покоя лишить.

– Нет, – возразила дочь. – В день своего четырнадцатилетия я решила с тобой поговорить. В школе надо мной давно смеялись: уже старшеклассница, а мамаша ее за руку водит. Я заявила тебе, что сама буду на занятия ездить. А ты скандал устроила, меня неблагодарной назвала и куда-то ушла, а дверь снаружи заперла. Не успела ты исчезнуть, как на мой мобильный прилетело эсэмэс с незнакомого номера: «Алиса, если Иры рядом нет, позвони». Я так и сделала. Ответила мне женщина, представилась Антониной, назвалась моей тетей и сразу взяла быка за рога.

– Тебе сегодня исполнилось четырнадцать, ты паспорт получаешь, уже взрослая. Ира тебе про Эльвиру сообщила?

Я изумилась:

– О ком?

– Так я и думала! – воскликнула Антонина.

И рассказала мне, где, как и почему умерла Эля. Разговор завершился словами: «Ирина никогда не изменится. Но ты не убегай из дома, как Эльвира, это плохо закончится». Не знаю, какую цель преследовала Антонина, правда ли она моя тетка, я беседовала с ней всего один раз. Но если она хотела вбить клин между мной и мамой, то достигла противоположного эффекта. В моей голове появлялись мысли о побеге. Вот только, в отличие от умершей сестры, я никогда не связывалась с дурной компанией. Поэтому, когда я думала, хорошо бы сбежать куда подальше, возникали следующие мысли: а куда идти? Где и на что жить? После беседы с Антониной мне стало очень жалко маму, я поняла, что она исчезновение второй дочки не переживет. Но, честное слово, жизнь моя до недавнего времени походила на ад.

– Мы стали тайком переписываться, – перебил ее Ракитин, – и поняли, что хотим жить вместе.

– Мама постоянно твердила: «Не думай о замужестве, никто не будет любить тебя больше, чем я. И дети тебе не нужны, от тревоги за них с ума сойдешь», – добавила Алиса.