Мамба и большой Куш (СИ)

Солнце продолжало падать к линии горизонта, когда я всё же решился идти к центру селения. Моё состояние немного улучшилось, а еда стала усиленно перерабатываться желудком. Всё это время Ап, повинуясь моему взгляду или жестам, делал то, что я ему велел, причём беспрекословно. Он тоже поел, жадно, и чуть ли не больше, чем я, видимо, долго голодал.

Немного отдохнув, я смог самостоятельно держать оружие в руках, и мы двинулись в центр селения, то и дело натыкаясь на трупы. Раненых врагов я добивал, но не сам, а кивал на них Апу, и тот одним ударом облегчал их муки. Всё равно они тут чужие, да и все легкораненые давно сбежали, а те, что остались, уже никуда сбежать не могли.

Не успели мы дойти до места битвы, как повстречали пятерых выживших местных воинов. Увидев меня живым и здоровым, они бросились бежать. Да и было отчего, потому как я сам с удивлением замечал, сколько трупов смог оставить в округе. Наконец мы дошли до места, где я бился со всеми в качестве берсеркера. Неприятное зрелище: куча обезглавленных и расчленённых трупов, потёки бурой от крови земли и туча мух, что уже кружились по всей местности.

Старейшины нигде не оказалось. Но по общей картине стало ясно, что практически все воины погибли, выжило не больше десятка. Ну, что же, к тому всё и шло, если бы не я, то и этих бы уничтожили, как и всё селение. Но надо найти старейшину, или его труп, и начать собирать людей, чтобы схоронить убитых, иначе в селении будет не продохнуть уже завтра.

Долго его искать не пришлось. Старейшина нашёлся в хижине неподалёку, в ней же находились и раненые воины. Всё же кто-то из них выжил, а раненых всегда в разы больше, чем убитых. Если останусь, а остаться придётся, то займусь лечением всех выживших.

Когда я вошёл в хижину, старейшина умирал на руках у родни. От меня шарахнулись в разные стороны, сразу, как только я вошёл. Не обращая на то внимания, я подсел к умирающему и взял его за руку, чтобы проверить пульс. Пульс был медленный, да и раны, полученные старейшиной, показывали, что долго он не протянет.

— Ты меня слышишь, старейшина?

Тот открыл глаза, с трудом всматриваясь в меня. Он умирал, это стало ясно уже не только мне, но и ему тоже. Раны у него оказались слишком ужасны. Трудно выжить, когда распороли кишки, а он ещё держался. Тут и мои эликсиры вряд ли помогут. Точнее, уже не помогут никак.

— Егооор, — с трудом протянул он, пытаясь разглядеть меня.

— Да, я вернулся, селение спасено, а враги бежали.

Старейшина помолчал, собираясь с силами, его взгляд расфокусировался, но он недаром стал старейшиной, голова у него работала хорошо.

— Так это был ты или в тебя вселился дикий дух наших предков?

— Я. Мне помогали боги, дав ярость и бесстрашие.

Раненый помолчал, обдумывая мои слова и одновременно борясь с болью.

— Я видел, но никому из людей боги не давали подобную ярость и бесстрашие. Ты первый, кто узрел их волю, и я тебе не верю. Ты не видел себя со стороны. Ты был страшен, как будто перестал быть человеком.

Я только усмехнулся на эти слова. Наверное, это действительно так.

— Может быть, но я спас селение, когда вы уже сдались, а ведь я тебя предупреждал, старейшина…

В ответ раненый застонал, держась за свой разорванный живот. Под ним уже натекла целая лужа крови, но некому оказалось ему помочь и спасти, а я пришёл слишком поздно. Мне даже на мгновение стало жаль его, но решение принимал он, а не я, и вот результат. Пришлось довольно долго ждать, пока раненый вновь соберётся с силами и ответит. Наконец, он смог произнести следующую фразу.

— Да, но ты чужак, и я не смог переломить себя. Я ухожу к предкам. Кем бы ты ни был, я передаю тебе управление селением, а царь пусть назначит другого, через своего сборщика налогов. Помоги мне попасть к богам, я чувствую, что ты знаешь о них больше, чем кто-либо.

— Нет, ты ошибаешься, старейшина, я не смогу тебя проводить к ним, у каждого свой путь. Я мог бы тебя спасти, но сам валялся, приходя в себя, время уже упущено. Прощай!

— Прощай, сбереги селение и… — старейшина замолчал и откинулся на травяную подушку. Взгляд его остекленел, а душа ушла к богам.

Жаль, что здесь нет Змееголового, хоть какая-то польза для меня, но придётся жить, как получится, без всякой мистической помощи. По всегдашней привычке я прикрыл руками веки умершего, и зычно крикнул наружу. Никто не отозвался. Хижина тоже опустела, все разбежались. Я вышел из неё, огляделся, и заметил только Апа. Немного поодаль собиралась толпа из местных жителей, среди которых находились и воины, и женщины, и даже дети.

Обращаясь уже к ним, я вновь громко крикнул.

— Старейшина ушёл к богам и назначил меня новым главой селения до тех пор, пока царь не назначит вам другого. Слушайте и повинуйтесь мне!