Мамба в Афганистане

— Мы своих не бросаем в беде. У него погибла вся семья в войне. Жили они в Джелалабаде, но там становилось всё хуже и хуже, и вот, наконец, они решили оттуда уехать к своим истокам, но не успели. Один Саид и выжил и стал мстить пуштунам. Долго это продолжаться не могло, его отряд подловили и разгромили. И вот он теперь с нами.

— Понятно. Дело в том, что я бессилен что-либо предпринять. Ранение у него слишком тяжёлое. Он потерял много крови, и началось нагноение. Организм Саида с ним борется, но… Ему нужно более сильное лекарство, которого у меня нет. Он ещё проживёт немного, но участь его предрешена.

— То есть, ты не сможешь его спасти?

— Нет, — покачал я головой.

— Но ты же не просто так пришёл ко мне, чтобы сообщить об этом? Ты бы боролся за его жизнь, в чём я нисколько не сомневаюсь, а потом просто сообщил, что — всё, и объяснил, почему. Я вижу это так, или у тебя всё же есть решение?

Теперь уже я помолчал, внимательно глядя на огонь, что еле теплился в очаге. По ночам в горах ещё было прохладно, и огонь поддерживали, прогревая свои жилища.

— Ну что же, у меня есть одно решение, но боюсь, что вы на него не согласитесь.

— Говори, аль-Шафи. Я многое в своей жизни слышал, ты ничем меня не удивишь.

— Хорошо. Для того, чтобы спасти его жизнь, мне нужно обратиться к старым богам Африки и попросить у них помощь. Если они помогут мне, то я смогу спасти его.

Старейшина замолчал и невольно взглянул на огонь в очаге. Я тоже повернул голову, но огонь как тлел, так и тлел. Ещё бы, Змееголовый не имел никакого отношения ни к Раю, ни, тем более, к Аду. К змеям имел, но все они тут попрятались от меня, потому как я их нещадно ловил ради яда.

— Каким богам? Ты ведь мусульманин.

— Старым богам, что владели душами людей ещё до пришествия Христа и Мухаммеда.

— Ты, значит, язычник?

— Нет, я лекарь, воин и знахарь. Я верю и в Аллаха, и в старых богов. Кто сильнее, в того и верю… Я многое знаю и многое умею, но чтобы это многое уметь, мне приходиться искать знания повсюду. И я их нахожу.

— А ты не боишься, что я прикажу тебя повесить, как собаку?

— Нет, вы ведь и сами приверженцы старых культов, тогда зачем это вам? Ислам для вас не коренная религия.

— Ты продашь душу Саида?

— Я? — усмехнулся я. — Зачем? Никому его душа не нужна. Это всё страшные сказки для взрослых. Я буду просить богов помочь мне сделать зелье, на этом всё.

— Но зачем ты мне об этом говоришь? Ты ведь это мог сделать и втайне от нас.

— Мог, но вы должны знать, с кем имеете дело, и не питать никаких иллюзий. Этот мир не делится на белое и чёрное, он наполнен самыми разными красками. И мне приходится быть настоящим художником, чтобы заниматься лечением людей. Смешивая белое и чёрное, я добавляю в отвар все краски жизни, исключая серость, и поэтому я могу лечить. Впрочем, я не настаиваю. Осталась неделя моего пребывания здесь, и если он не выздоровеет, то я всё равно буду вынужден уехать.

— Аль-Шафи, давай так. Ты мне ничего не говорил, и я ничего не слышал. Поступай, как считаешь нужным. Никого искусней здесь, кроме тебя, нет. Ступай, не тревожь моё сердце напрасной болью.

Я неслышно поднялся и, прижав руку к сердцу, вышел прочь. Придя к больному, измерил его температуру и осмотрел всего, не увидев ничего утешительного для раненого. Тот находился в сознании и с затаённой надеждой смотрел на меня.

— Скажи, аль-Шафи, я буду жить?

Я вздохнул и устало вытер ладонью лицо.

— Не думаю, что это тебе удастся.

— Да, я знаю, — глаза Саида померкли. — Сколько мне осталось жить?

— Неделю.

— Никаких шансов нет? Вообще никаких? — и он откинулся на жалкую соломенную подушку. — А так хочется жить.

— Есть шанс, но небольшой.

— Какой? — вспыхнули надеждой глаза раненого.

— Я могу обратиться к старым богам и сварить зелье, но…

— Старым богам?

— Старым богам Африки. Это трудно, но возможно. Тебе же придётся заплатить за это очень высокую цену.

— Ты хочешь продать мою душу?

— Я не дьявол, чтобы заниматься подобными вещами, и думаю, что и ему не нужна она, тем более твоя. Никакой ценности ты не имеешь.

— Тогда зачем тебе возиться со мною?

— Почему? — и я вплотную приблизился к его лицу, пристально смотря в глаза. — Мне нужны люди, преданные мне и душой, и телом. Те, которые пойдут за мной хоть на край земли и поведут других за собой. Те, которые не будут спрашивать у меня, почему. Те, что готовы выполнить любой мой приказ, что будут готовы идти до конца, даже не зная цели… Вот такие люди мне нужны. Нет, мне не нужны рабы или послушные моей воле куклы, и уж тем более я не собираюсь всё пускать по воле волн. Если я спасу тебя, то буду всё время помогать, но и ты должен быть достоин меня.

— Я достоин. У меня высшее образование. Я учился в Кабуле в политехническом институте, который построили шурави. Я инженер-механик. Я многое умею, в том числе и воевать, я даже знаю русский язык.

— Да, действительно удивительно, — сказал я по-русски, вызвав у раненого лёгкий ступор.

— Ты тоже знаешь русский? Но где ты его выучил?

— Боги Африки помогают мне с языками.

— Ты врёшь!