МАМИДа. Курс общей магии. Книга 1 (СИ)

Во-первых, аудитория. Занятия языкам единственные, когда в аудитории «выключается» способность понимать все языки, исключая только тот, которому обучают. Наставница проговаривает незнакомые слова, затем проговариваем их мы, параллельно в голове видя понятия, жесты или перевод их. Во-вторых, заклинания. Аудитория заполнена запоминающими заклинаниями, которые помогают усваивать в два, а то и в три раза больше информации, чем при обычном изучении незнакомых языков.

Но даже при такой благоприятной атмосфере я оказалась одной из тех, кто намного быстрее многих усваивает язык, при этом показывая просто феноменальную скорость запоминания новых слов. Уже спустя три занятия я пыталась строить приличные предложения, а по прошествии месяца неплохо разговаривала с наставницей на лашиире - языке ронков, который и стал первым выученным мной. Кстати, письменные занятия по уровню осознания никак не отличались от устных - они давались мне так же легко. Наставница пообещала, что если к концу следующего месяца я буду владеть лашииром, словно он мне родной, то она примет у меня зачёт и будет дополнительно заниматься, обучая новому языку, не ожидая остальных студентов. А если я покажу замечательные результаты, то меня вообще переведут на индивидуальный режим обучения языкам. Ничего не имею против.

Что мне нравилось в преподавателях - это объективный подход ко всем студентам. Никого не считали заранее неспособным, никого не выделяли, не унижали. Не получается - объяснят ещё раз, посоветуют нужную литературу. Получается что-то лучше, чем у других - молодец, а попробуй ещё вот так и вот так, получается? Нет - не расстраивайся, со временем сможешь. Да - замечательно, жду тебя на дополнительных занятиях.

В детдоме в этом плане всё было иначе. Десять - двадцать ребят, которых с детских лет считали (читай, тянули) отличниками. Их лучше кормили, их не третировали и не наказывали - грамоты, медали и олимпиадные места нужны были директору, ибо при этом существенно увеличивались суммы дотаций. И детей, считавшихся отличниками, сверстники не травили - зачем, если в каком-то смысле они не были вольны делать, что хотели. Им не давали смотреть развлекательные передачи, фильмы или читать книги вне школьной программы - что вы, это снизит уровень образованности, отнимет медаль на олимпиаде и деньги у директора.

Средний уровень, так называемые хорошисты, нужны были для отчётности. Мол, да, стараются успевать, но не по всем предметам, но знаете, наследственность и всё такое. Их не выделяли, не кормили, как отличников, и перестать быть хорошистом каждый мог в любой момент. В этой, так сказать, категории были ребята, которым, несмотря ни на что, нравилось учиться, но они всё равно жили по общим законам.

И остальные - большинство - те, кто просто числился, не желая получать знания, кто учился, но многое просто не понимал, не потому, что не хотел, а потому, что нам и не старались объяснить. Многих, как меня, например, с самого первого класса посчитали негодной к получению нормальных знаний, даже не потрудились что-то увидеть в непоседливом ребёнке, и просто ставили тройки уже за присутствие на уроке. А временами и за отсутствие на оном.

Сейчас же всё было совершенно иначе. Можно было подойти к своему преподавателю (и не только к своему, да хоть к самому ректору!) и задать вопрос, попросить пояснение, рекомендацию или совет, и тут же получить всё, что нужно. Просишь о дополнительном занятии - да, пожалуйста, только потом не жалуйся. И такое отношение к студентам поощряло всех, кому хотелось заниматься, а меня и тем более.

И всё же у нас, первокурсников, нагрузка по сравнению с остальными курсами была относительно щадящей. Смотря на Смея и Влаха, или на девчонок, я с содроганием думала, что же там делают с ними на втором курсе, что порой они выглядят зелёными и едва доползают до комнат. Иногда уже мне приходилось выручать друзей, притаскивая им еды из столовой, так как сил, чтобы туда дойти, они не имели. Приходилось просить Ладу и Зами о помощи, и уж тогда мы умудрялись накормить старших друзей.

Третий месяц учёбы наступил настолько плавно и незаметно, что если бы не приближающийся день рождения Смея, о котором мне под большим секретом рассказала Дана, я бы вообще не обращала внимания на пробегающие дни. Почему под секретом? Да потому, что, как оказалось, дракон терпеть не может отмечать этот день, а вот ребята, наоборот, были настроены совершить грандиозную попойку, немного отпустив напряжение семестра. И в мои обязанности входило затащить вредного ящера на эту самую попойку, благо день рождения Смея выпадал как раз на ближайшие выходные, и кое-какие идеи по их проведению у меня уже были.