Мамина дочка

На мои губы капнуло что-то приятно-холодное, и я жадно облизалась. И лишь по сладко-пряному привкусу поняла, что попалась. Сонное зелье! Эс Тарин заставляла пробовать некоторые из наиболее популярных. Так ничего и не разглядев, я впала в оцепенение. Меня куда-то тащили, несли, перекладывали. Краем уха слышала разговоры, ржание коней, лязг оружия.

Резко открыв глаза, увидела белый потолок. Меня окружала полная тишина. Повертев головой и пошевелившись, определила, что лежу в кровати, руки-ноги у меня свободны. Есть время поразмыслить. Я села чуть выше и огляделась. Не дворец, но явно не тюрьма. Комнатка скромная, типа моей кельи, все самое простое, но чувствуется женская рука. Веселые занавесочки с рюшками на окне, занавесочка, прикрывающая полку с книгами, кружевная салфетка под вазой с цветами на столе. Вышитая подушечка на кресле у кровати. Брошенное в кресле вязание.

О! Спицы! Почти оружие! Рысью метнулась к креслу, не рассчитала сил и позорно грохнулась с кровати. Что ж я слабая-то такая! Застонала, пытаясь выпутаться из длинной ночной сорочки. Дверь распахнулась. Извернувшись на полу, посмотрела на вошедшую женщину средних лет. Не страшно – типичная мама Красной Шапочки со свежим загорелым лицом. Белая сорочка, красная юбка, поверх зеленый шнурованный корсаж и фартук в клеточку, чепчик с загнутыми от лица концами. Баварская крестьянка по костюму.

– Деточка, тебе еще лежать надо! Не вреди себе! – мне заботливо помогли подняться и направили к кровати.

– Мне надо! – возразила я, не давая себя уложить.

Удобства оказались за шторкой. Стул с дыркой и ведром под ним.

Умываться пришлось уже лежа в кровати, от слабости шатало. Разбитый локоть промыли щипучей настойкой и завязали бинтом. Накормили бульоном с ложечки и велели отдыхать. Мама Красной Шапочки сидела рядом в кресле и шустро работала спицами.

– Где я? – после бульончика почувствовала себя гораздо бодрее.

– Постоялый двор «Сударушка», город Марионт. Но тебе же это ни о чем не говорит? – снисходительно улыбнулась сиделка.

Я пожала плечами. Действительно, мне это не прибавило информации. Географию империи я знала в самых общих чертах: столица Ридлона, две реки, девять провинций, горы на севере, море на юге.

– А кто вы? Кто меня похитил и куда меня везут?

– Деточка, – строго посмотрела женщина. – Мне строго-настрого приказали не беспокоить, не волновать тебя, не вести бесед, пока целитель не разрешит. Только на минуточку вышла, а ты уже себе локоть рассадила! Спи! Все в свое время узнаешь. Ты в безопасности, это самое главное.

Я вздохнула. Ну да, Веран эс Марефас мне тоже безопасность обещал. Если вспомнить сказку, мама Красной шапочки лично отправила свою кровиночку в опасный путь. Давить на жалость бессмысленно, надо скорее набраться сил и бежать. Меня тут уже предали, запугивали, принуждали, продали и похитили. Откуда столько врагов у хорошей и безобидной меня? Я даже обидеть никого не успела. Только магистра обокрала немножко.

Верить никому нельзя. Постоялый двор, как же! Там же шум, гам, вечно народ толчется, слуги крутятся, запахи всякие с кухни. Бойкое место. А тут тишина, как в гробу. С этой мыслью я и уснула.

Если судить по золотистым косым лучам, скользящим по потолку, проспала до заката. Чувствовала себя уже значительно лучше. Поэтому бодро откинула покрывало и попыталась встать.

– Но-но, не так шустро! – меня перехватила бдительная бабуля, сидящая в кресле. Уже не мама, а бабушка Красной Шапочки обладала железными руками, цепким взглядом и идеальной осанкой кадрового военного. И наряд был не крестьянский: черная рубашка, поверх широкий синий сарафан на пуговицах, с кожаным поясом, от пояса пуговицы расстегнуты и видны черные широкие брюки. Удобно даже на вид, хочу такую же одежду! Меня она водворила на место, поправила подушки и расправила покрывало, как по линейке.

Лежать под ее строгим приглядом пришлось недолго, вошла женщина в мантии, она посчитала мне пульс, посмотрела в зрачки, поводила руками поверх тела. Целительница, ясно. Затем меня напоили горьким отваром, отнесли в лохань, вымыли и снова уложили в перестеленную постель. После отвара я была в полном отупении, мысли сделались вялыми и медленными. «Все равно сбегу», – подумала, проваливаясь в сон.

– На кой белоцветик-то давать было? – укоризненно спросили над моей кроватью.

– Забыла, чья она дочь? Что мать, что отец, те еще упрямцы! Да она сбежала бы, только отвернись! Уползла бы, в телегу забралась, ищи ее потом по всей империи, – авторитетно заявила бабуля. – Меня не обманешь, строптивая девка, я уж вижу!

– Не обманешь, не обманешь, – засмеялась вторая женщина, наклоняясь над моей кроватью.