Мамочка из 21-го бокса

Её тоненькие ножки семенили впереди меня. Красные, бархатные шлёпки иногда слетали со ступней, и она смешными движениями подбрасывала их, чтоб не соскользнули с маленьких ноженек окончательно и бесповоротно. «Ой, всё время мучаюсь, – бубнила она, неся в руках бутылку с фужерами. – 35-й размер! Погляди! Мне продавцы говорят, что обуваться нужно в детских магазинах! Ну, подумай! Это они мне говорят! Да где они в детских магазинах видели такие эротичные красные босоножки на шпильке или, к примеру, такие тапки, какие сейчас смеешь наблюдать на мне?! Это, правда, 36-й сейчас, потому и спадают». Она спускалась по деревянной лестнице куда-то вниз. Белые ступеньки были такими гладкими, что, казалось, одно неловкое движение, и я внизу. «Аккуратнее», – предупредила меня Анка, завидев, что я временами скольжу. «Да уж стараюсь», – ответила я.

«Баня парит – здоровье дарит», – встретила нас выжженная табличка у маленьких деревянных дверей. «Глянь какие! Это я сама такие захотела! – показывала мне вход в баню Николаевна – Мне почему-то кажется, что так теплее должно быть! Ты как думаешь?»

– Не знаю, проверить надо! – намекала я ей.

– Ну, надо, так надо, – сказала Анка. – Только сначала ещё в одно место зайдём.

Она указала на другие двери и предложила туда войти. Деревянный большой стол стоял в центре комнаты. Вокруг него располагались скамейки, обитые красной кожаной обивкой. Ярко-красные занавески закрывали широкие окна и откуда-то из углов до нас доставал приглушённый свет.

– Интим не предлагать, – засмеялась Николаевна.

– Ну, постараюсь удержаться! – подкольнула я в ответ, присаживаясь на место.

Анка открыла бутылку и налила нам коньяку. Я взяла бокал и хотела с ней чокнуться, как она прервала меня и сказала: «Погоди. Ты коньяк-то хоть пить умеешь?» «Да как-то не приходилось, – ответила я. –  Но думаю, что справлюсь».

Она отломила дольку от шоколадки и протянула её мне: «Смотри – берёшь в рот, рассасываешь, но не глотаешь! Не глотаешь! Поняла? Потом делаешь глоток коньяка и как бы запиваешь тем, что у тебя получилось во рту. Мне тут пьяные молоденькие девки ни к чему!»

– Интересная технология, – вытянула губы в трубочку я.

– Нормальная технология. Я такой всю жизнь пользуюсь. Ещё ни разу не подводила! Погоди! Я тебя ещё научу и водку пить! – смеялась Николаевна.

– Так, может, сейчас рецептом поделитесь? – упрашивала я Анку.

– Не. Не сейчас. Сейчас мы коньяк пить будем!

«Ну за встречу!» – звенели наши фужеры.

Долго сидеть Николаевна мне не дала: «Потом поговорим. Время – делу!» Она взяла меня за руку и повела в парилку. Где-то вверху в предбаннике висела кадушка с ледяной водой, далее шли бочонки с холодянкой, и стояла сама печка. Дверка стеклянная, а за ней камни. Анка посадила меня на полок, а сама куда-то ушла. Вернулась с целой бутылкой кваса. «Что за баня без запашку?» – спросила она меня и, раскрыв дверку, плеснула туда напитка. Приятный запах расплывался по всему помещению. «А? Чувствуешь? Кайф! – говорила мне Анка. – Наслаждайся». И она подкинула туда еще ковшик воды.

Моя молодая бабуля забралась на верхний полок и сняла с маленького гвоздика беленькую шапку: «Ты как хочешь, а я голову берегу». Я лежала чуть пониже и смотрела в потолок: беленькие реечки были прибиты одна к одной. И всё так чинно. Благородно. Я опустила взгляд вниз и увидела… подсветку: «Господи! Анна Николаевна, а подсветка-то в бане зачем?»

«Последний писк, Маруся! Пусть будет», – обтирая пот со лба, тихо проговорила бабулька. Капля за каплей жидкости выступала на моём полном теле. Я осматривала себя и иногда поглядывала на Николаевну. В свои почти 70 она была настолько спортивна и крепка, что мне порой становилось стыдно. «Да.» – вздыхала я на нижней полке. «Чего там вздыхаешь? Ма-ру-ся?» – доносилось сверху. «Да худеть мне надо!» – твёрдо сказала я. «А чего это? Мне так, наоборот, всё у тебя нравится! Аппетитная! Я в твоём возрасте такой же была. Это сейчас усохла. Ерунда!» – подбадривала меня подруга. «Только как худеть. На картошке да рожках много не похудеешь, а на марципаны мне не заработать. Учёбу надо как-то закончить. И угораздило же меня на последней сессии родить! Ладно хоть академку взять успела!»

– Ну видишь – нет худа без добра. Академка – это хорошо. А экзамены можно сдать и раньше – договоримся, – успокаивала меня Николаевна.

– Да уж точно! Главное, что Варька выжила! – вздохнула я.

– В смысле – выжила? – привстала на своей полочке Николаевна.

– Так мы же, когда родились, не дышали, – спокойным голосом сказала я.

– Как это?