Мамочка из 21-го бокса

– А прижигают как? С наркозом? – обратилась я к Марине.

– Не знаю. Но говорят, что нет… – услышала я в ответ.

Я держала Варюшку на руках и прижимала к себе. Она так устала, что то и дело усыпала. В помещении становилось душно. Спёртый запах заставлял вены шуметь, и у многих уже не хватало сил, чтобы дождаться своей очереди: кто-то просто уходил.

– Ждановы? Здесь есть Ждановы? – вышла в коридор медсестра.

– Здесь мы, – привстала со скамейки я.

– За Смирновыми пойдёте. Через человека, – пробубнила она мне и скрылась в кабинете.

Перед нами сидела девчонка лет десяти, по-видимому, со своей мамой. Её нога была голой до колена, и она держала её навесу. «Мам, ну скоро мы?» – начинала канючить девчонка. «Да вот почти. Сейчас выйдут и мы пойдём», – успокаивала её мать. Я нервничала, и меня так и тянуло с кем-нибудь поговорить. «А что случилось?» – указывая на оголённую ножку девчонки, спросила я у матери. «На ступне нарост такой, что ходить не можем. Вот пришли показать», – пояснила мне она. Вскоре красная лампочка загорелась вновь, и мать, приподнимая дочь, взяла её под руки. Та допрыгала до кабинета на одной ноге.

Недолгое молчание и из-за дверей раздался громкий рёв. Мы с Мариной посмотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. «Прижигают», – констатировала моя знакомая. Плач ребёнка всё усиливался, и было чуточку слышно, как приговаривала её мать: «Да всё-всё, Наташа. Уже ведь не щиплет!» «Ага-а, – подвывала та. – Это у тебя не щиплет, а я теперь ходить не смогу!» «Да ладно тебе, – пыталась успокоить её мама. – Вон там какие маленькие сидят, и ничего!»

Смирновы вышли из кабинета, а я со спящей Варюшкой зашла вслед за ними.

– Пелёнку на столике расстилайте, – не отрываясь от записей, произнесла медсестра.

Одной рукой я развернула фланелевую материю с яркими красными зайчиками и уложила малышку на неё.

– Что у вас? – подошла к нам женщина-врач.

Я приподняла светлые кудряшки и показала нарост. Потом испуганно посмотрела на онколога, который, ощупав гемангиому, вынес вердикт: «Голову придержите. Прижгу сейчас». «Сейчас? – не ожидая этого, произнесла я. –  Как сейчас? Что – прямо сейчас что ли?» «Ой, мамочка, успокойтесь же! Это совсем не больно! Прижигать будем холодным азотом, – отвечала мне хрупкая тоненькая женщина небольшого роста. – Пока спит малышка, всё и сделаем. Вы только ей ручки держите и голову, чтоб она случайно мне не помешала проводить манипуляции».

Еле поборов страх, я взяла Варюшку за маленькую головку и ручки.

– Да не так, – натягивая белые стерильные перчатки на свои ладони, говорила докторша – Поверните её на бок.

Моё сердце билось, как часы, и дрожала я, как осиновый лист. «Да успокойтесь Вы! Меня начинает это раздражать! Сами увидите, что ничего страшного в этом нет!» – повышала она на меня свой звонкий голос.

Я молча положила свои пальцы ей на голову и почувствовала, как под тоненькой кожей малышки пульсирует кровь. Она продолжала спать.

Из металлической колбочки наша лечительница достала какую-то палочку, от которой исходил не то дым, не то пар и прижала её к наросту. Под инструментом всё задымилось и запахло палёным мясом. Подержав палочкой приплюснутую гемангиому несколько секунд, докторша убрала инструмент от головы малышки. Красное выжженное пятно виднелось на самой макушке. Варя резко открыла глаза и закричала навзрыд, а я заплакала вместе с ней. Я подняла её со столика и пыталась успокоить: «Всё! Всё! Больше не болит! У кошки боли, у мышки боли, а у Вари не боли!» Я ходила по кабинету и качала её. «Да ладно Вам, – говорила врач. – Это же не так уж и больно. Сравнимо с обычным уколом. Так что – всё терпимо. Подойдите ко мне. Вот – возьмите марганцовку (она подала мне бордовый пузырёк). Рану будете обрабатывать два раза в день! Сейчас пузырь снова надуется… Станете мазать. Он прорвётся, лопнет и засохнет. Потом отвалится, как обычная короста с любой ранки. Всё понятно? (я кивнула) Тогда зовите следующего».

Ошарашенная и обессилевшая от выплеска разных эмоций, я вышла с ребёнком на руках из кабинета. Марина смотрела на меня глазами, как у Пьеро: «Ну?»

– Прижгли! – выдохнула я.

– И? – ждала продолжения рассказа полная женщина.

– А чуть с ума не сошла!

– Кто?

– Я, конечно!

Марина вопросительно посмотрела на меня.

– Так знаешь, как малютку жалко! Она у меня так заплакала! А палёным как завоняло! Я думала, не перенесу.

Та заёрзала на лавочке: «Лучше бы и не спрашивала ничего! Ещё страшнее стало!»

Отойдя от шока, я вспомнила про Николаевну и Андрея и спешно начала набирать её номер. «Алё! Анна Николаевна, ну как там? Что произошло?» – тараторила я.

– Да, Маш, слава Богу, ложная тревога. Просто сотрясение небольшое. Угораздило Андрюху с лестницы упасть. Всё нормально. Ребята просто перестраховались – решили ему голову проверить.

«Да, ба! – послышался мужской голос в трубке. – Я так-то ещё и сознание потерял при падении, если что! Вечно ты всё преуменьшишь!»