Мамусик против Ордена Королевской кобры

— Знаешь, милочка, мой вкус вполне можно назвать универсальным. Если мне не нравится — значит, и другим, нормальным людям, не понравится тоже, клянусь своими леопардовыми тапочками!

— Крутяк! — развеселилась Пантера. — А президента нашего вы считаете нормальным человеком? — поинтересовалась она, хитро щурясь со своего матраса.

— Я? Да я за него первая проголосовала! Ждала у избирательного участка с шести утра!

— Тогда вам будет приятно узнать, что его помощник лично пригласил меня выступить на камерном концерте, специально для участников международного экономического форума, — победоносно объявила Пантера. — Суперсейшн в Стрельне, сразу после торжественного обеда.

— Батюшки-светы… Не может быть! — ахнула я.

— Вау, да у вас прямо мозг взорвался, — хмыкнула Пантера. — Я иду четвертым номером, сразу после Шнура, перед Гергиевым. Помощник сказал, в моих песнях «органично сочетаются бунтарство и классика».

— Ну-ну. — Я пришла в себя. Врет она все, наверное!

Пантерины драные джинсы я даже и не мерила. Размер у нас с ней разный, да и мои черные брючки — и в пир и в мир годятся. От предложенных Пантерой кожаных ботинок на шнуровке я тоже отказалась — на ноги никто никогда не смотрит, а удобнее моих ортопедических туфлей ничего быть не может.

Итак, я была готова слиться с толпой любителей мотиков-котиков.

— Послушайте, тетя Люба… Любовь Васильевна. — Пантера остановила меня в коридоре. Из-под маски самоуверенной рокерши вновь выглянул робкий котенок. Она переминалась с ноги на ногу и неловко теребила свои пижамные шорты. Ножки у нее были тоненькие, худенькие. Хищная кошка смотрелась на этой детской щиколотке неуместно. — Хочу навестить Степу в изоляторе… Можно?

Сначала я хотела честно признаться, что даже родную мать к сыночку в «Кресты» не пускают, и вообще, нечего к моему зайчонку лезть, но потом мне в голову пришла другая мысль:

— Вымой сперва пол в коридоре, а потом я подумаю, — строго сказала я и попрощалась: — Аревуар, милочка!

Без десяти девять я вышла из своей парадной в полной боевой экипировке: свежезавитые на пиво волосы задорно топорщатся из-под банданки; грубая кожаная жилетка, надетая поверх отутюженной футболки, украшена шикарной брошью в виде стрекозы, купленной мной на рынке за смешную сумму.

— Хай, чуваки! — крикнула я Павлику с Андрюшей, поджидавшим меня возле «Нивы». — Ну что, готовы набубениться?

Мальчишки замерли, разинув рты.

— Лю-Любовь Ва-Ва-Васильевна, — заикаясь, наконец вымолвил Павлик. — Это… Это что?… Это как?…

— Это байкерский прикид, — красивым жестом указала я на жилетку. — А что?

— Ни-ничего, — промычал Павлик.

— А вы, тетя Люба, как я погляжу, поднаторели за день в байкерском сленге, — заметила Андрюша, галантно подсаживая меня на заднее сиденье «Нивы».

— Да, подучила кое-что, — скромно отозвалась я, поправляя банданку. — Думаю произвести фурор на этом грандзабухаторе!

— О боже, — хором сказали мальчики.

Дорога от моего дома номер один по Купчинской улице до пустыря в конце Бухарестской заняла минут пять.

Уже издалека мы услышали рев двигателей, оглушительный гогот и визг тормозов. В гигантских колонках билась непонятная музыка. Ощущение было таким, словно мы оказались на цирковом шоу в аду — с чертями-артистами и инфернальным пламенем вместо декораций. Филипп Киркоров обзавидовался бы.

— Батюшки-светы! — пролепетала я чуть слышно.

На асфальтированном пустыре — бывшей парковке разорившегося магазина — куролесили байкеры. Наивные солнечные «зайчики» испуганно отскакивали от страшных металлических машин и бесследно тонули в черных косухах.

Павлик остановил нашу белую «Ниву», казавшуюся на фоне этих сверкающих мотоциклов старомодной тележкой, возле поребрика.

— Так, мальчики, — решительно сказала я, посмотрев на строгий костюм Павлика и оранжевую детсадовскую Андрюшину футболку. — Вам туда нельзя. Даже в целях самообучения.

— Но, тетя Люба! Любовь Васильевна! — запротестовали ребята.

— И обсуждать не стану! — отрезала я. — Сидите в «Ниве» и ждите моего возвращения. А чтобы вы не скучали — вот вам сырные палочки, перекусите пока. — Я вытащила несколько палочек из своей объемной сумки «под зебру». — Испекла сегодня днем, еще теплые.

Не слушая возражений, я выбралась из салона, подтянула черные брюки, поправила бандану с ящерицами — и отправилась навстречу приключениям. Терять мне было нечего.

Глава 13

Степочку и Петеньку я всегда стригла сама. Усаживала их по очереди на табуретку в коридоре — и вжик-вжик кухонными ножницами! Ничего сложного. Конечно, в мировом чемпионате по парикмахерскому искусству я бы не рискнула принять участие, но вот в городском, и уж тем более районном соревновании — вполне могла бы выступить. По крайней мере, ни один из двух моих клиентов не жаловался на качество оказываемой им услуги. Оба моих мальчика всегда ходили чистенькими и аккуратненькими.