Мамы-мафия: противоположности разъезжаются

Труди не могла этого понять. Она считала, что у луны определённо женское лицо. «Посмотри внимательно. Она выглядит, как принцесса Стефания из Монако».

Но тут она зашла слишком далеко. Не в отношении принцессы Стефании, а в смысле того, что с луной у неё не было ни малейшего сходства.

Кстати, есть люди (как, например, Лоренц), которые вообще не видят никакого лица на луне. Когда мы с Юлиусом и Нелли играли в облака («Я вижу облако, которое выглядит, как дракон с домиком на спине»), то Лоренц сидел рядом, уставившись в небо, и молчал.

«Вы видите там маленькую лягушку?» – спрашивала, к примеру, Нелли. – «Которая высунула язык?».

«Да!» – отвечал Юлиус. – «Она хочет съесть ежа, глупая лягушка! Папа, ты видишь ежа?»

«Я вижу только облака».

«Да, но разве ты не видишь облако, которое выглядит, как ёж? То есть сейчас оно выглядит, как толстый король, видишь?»

«Я вижу только облака, которые выглядят, как облака», – пробурчал Лоренц, гордый собой.

Буммм! – орех ударился о стол, и я в испуге вскочила. Луна в окне сдвинулась немного вправо, но смотрела на меня по-прежнему озабоченно.

– Худшее уже позади, – сказала я. – Ещё завтрак, и они уедут. И, собственно, сегодня они были очень милы. То есть не со мной, а с детьми: лего для Юлиуса и зубной набор принцессы Лилифи для Нелли.

Юлиус очень обрадовался и одарил бабушку и дедушку благодарными поцелуями.

Нелли выглядела так, как будто её сейчас вырвет в зубной стаканчик.

– О, класс, спасибо! Я всегда хотела пластиковый стаканчик с принцессой. Мои маленькие подружки будут страшно мне завидовать, когда они это увидят!

– Сначала я хотела купить ещё и подходящую коробочку для завтраков, – сказала моя мать. – Но скоро рождество.

– Да, я уже предвкушаю! – Нелли бросила на меня возмущённо-весёлый взгляд и прошипела: – Мне не четыре, а четырнадцать!

– Я знаю, – прошипела я в ответ.

– У них ещё был красивый альбом для рисования с принцессой Лилифи, – сказала мать. – И такая красивая сумочка. И даже наручные часы!

– Как мило, – ответила Нелли. – А бюстгальтер от принцессы Ллилифи имеется? Мне бы пригодился новый лифчик!

Моя мать с упрёком посмотрела на меня.

– Почему она употребляет такие плохие слова?

– Плохое влияние большого города, мама.

Моя мать покачала головой. Нелли тоже, правда, она при этом улыбалась. Я шепнула ей, что родители, конечно, в некоторой степени в ответе за то, какими получились их дети, но дети ничего не могут поделать с тем, что у них ненормальные родители.

– Хорошо, я запомню, – сказала Нелли. Минуту спустя она снова наклонилась ко мне и прошептала: – Но я уверена, что такой ненормальной ты никогда не будешь.

Меня это очень тронуло.

Если бы мои родители знали, что Нелли встречается с парнем типа Кевина Клозе, они бы точно умерли на месте. Но до противостояния с Кевином и его пирсингом и татуировками дело не дошло, потому что Кевину снова надо было присматривать за Самантой и младшими детьми.

– Он спросил, могу ли я прийти и помочь ему сыграть пьесу в кукольном театре, – сообщила Нелли.

О Боже, это было так мило.

Но Нелли постучала себя пальцем по лбу.

– Он сказал, что я могу сыграть крокодила. Разве кому-нибудь об этом расскажешь? Я лучше останусь дома с моими ненормальными бабушкой и дедушкой и с моей ненормальной матерью и ничего не скажу про обувной магазин и людей, которых зовут Антон.

– Спасибо большое, – сказала я. – Ты мне большое подспорье.

– Да, и мы сможем вместе посмотреть «Доктор Хаус», – ответила Нелли.

Моим родителям дом очень понравился.

– Лоренц большой молодец, – сказал мой отец. – Он прекрасно о вас позаботился.

– Он тут не ударил палец о палец, – ответила я, но мои родители не захотели этого слышать. Огромный сад им тоже очень понравился.

– Наконец у мальцов будет свежий воздух, – сказал отец. – Лоренц тут хорошо всё придумал.

– А какая у вас тут хорошая песочница, – сказала мать Нелли. – Это лучше, чем балкон в городской квартире.

– О да, ответила Нелли. – Я сижу тут каждый день и пеку кулички, украшая их маргаритками.

Отец одобрительно стукнул по толстым балкам.

– Лоренц хорошо это сделал.

Тут Юлиус сказал:

– Это сделал не папа, это Ан…

Я в отчаянии распахнула глаза.

Юлиус хлопнул себя ладошкой по рту и поглядел на меня большими глазами.

– Теперь я не получу лавовой лампы?

Я уже хотела рассказать родителям историю о моей подружке Антье, которая строит песочницы, но потом заметила, что родители не обратили на оговорку Юлиуса никакого внимания. Они прошли к домику на дереве и стали щедро расхваливать строительный талант Лоренца. Никто из нас не подумал поправить их и рассказать, кто на самом деле строил домик.

И Антон больше не упоминался. Возник ещё один деликатный момент, когда родители увидели в моей комнате двуспальную кровать.

– Такая широкая кровать для одного – это опасно, – сказала моя мать и прищёлкнула языком. – Подумай о тёте Герти.

Тётя Герти, которая осталась старой девой не в последнюю очередь благодаря истории с водопроводчиком, купила себе в молодые годы двуспальную кровать. И сейчас она была такой толстой, что отлично заполняла всю кровать и без мужчины.