Манагер

Красноватая почва джунглей, в которой была выбита дорога, истолченная сотнями тысяч ног и повозок, представляла собой слой тонкой, как пудра, пыли, в которой ноги тонули по щиколотку. Пыль была горячая, и казалось, что ноги погружаются в слой горячей воды. Я знал, что в сезон дождей, который настанет месяца через три и продлится месяца два, эта пыль превратится в непролазную грязную жижу, после чего движение на тракте практически остановится, за исключением нечастых перемещений особо жадных или же особо рьяных купцов, а также имперских почтовых гонцов.

Купец, довольный наймом охранника, все время чего-то спрашивал, рассказывал, я односложно отвечал, особо не вникая в разговор, и внимательно посматривал по сторонам. Купцу чего — болтай и болтай, а я, если хочу получить в дальнейшем хорошую работу, должен добросовестно сделать эту, иначе прокатится дурная слава… и останется одна забава — «пальцы в рот и веселый свист».

Однако пока что все было тихо, и я слегка расслабился, все более и более увлекаясь беседой с попутчиком. Как он словоохотливо поведал, его товар требовал быстрой доставки, так как специи и пряности со временем теряют свои драгоценные свойства. В городе он сдает пряности оптом перекупщику, отправляющему товар на другой континент, и снова едет вглубь Арканака закупать товары у плантаторов. Культуры, из которых изготовляли пряности — что-то вроде наших перцев и шафранов, — самого лучшего качества росли на окраине джунглей, на границе с пустыней Асанак. Можно было найти пряности и поближе, но, как сказал купец, они не отличались особо тонким вкусом, а ценители желали именно пустынных пряностей. Почему? Да кто знает — может, почва другая, может, пустынная сушь так действовала на растения, но все обстояло именно так.

Со слов купца, дороги империи были довольно спокойны, лишь иногда на них пошаливали разбойники — вот как сейчас, — и то их шайки обычно были небольшими — до десяти человек, и если им оказывали упорное сопротивление, они быстро отступали, предпочитая грабить одиноких путников. Хотя всякое бывало.

Поговаривали, что в прежние годы, лет пятьдесят назад, дороги были непроезжими из-за толп грабителей, практически парализовавших передвижение по трактам. Это случилось после войны с Арзумом, когда император соседнего материка-государства, разъяренный массовыми вылазками арканакцев в Арзум с целью захвата рабов, объявил им войну и на материке высадился экспедиционный корпус, огнем и мечом прошедший через всю империю.

Захватчиков изгнали, но экономика Арканака пришла в такой упадок, что людям оставалось только или помирать с голоду, или грабить более удачливых соплеменников.

Нынешний император, Око Машрума Сантанадапия, железной рукой навел порядок после того, как его престарелый отец не выдержал потрясений войны и благополучно отправился в мир иной, лежа на одной из многих тысяч своих наложниц, — видимо, перетрудился, думая о государственных нуждах. Какую-то часть грабителей уничтожили, а какую-то отправили в рабские лагеря, где они приумножили славу и богатство империи.

Так что теперь дороги были довольно спокойны, и вот уже десять лет купец Рагун спокойно ездит по ним, зарабатывая себе на спокойную старость и обеспечивая свою многочисленную семью. Раньше, с его слов, он был очень неплохим рубакой, да и сейчас еще мог постоять за себя, потому отправился в путь без своего заболевшего охранника. Жалко его, конечно, но что делать — бизнес есть бизнес. Купец заверил, что оставил ему достаточно средств, чтобы лечиться и питаться.

Семья у купца, как он сказал, состояла из трех жен и десяти дочерей, так что ему приходилось несладко. Мужчин в его семье больше не рождалось, а боги, хотя он регулярно приносил жертвы и богу любви Аранасу, и богу плодородия Гистасуну, и богу удачи Одакому, посылали ему только девок, годных лишь для продажи в жены. Вот только давали за них пока что мало, хотя он утверждал, что девки не такие уж страшные.

Как будто подтверждая его слова, из-под полога повозки высунулась довольно прелестная головка с короткими каштановыми волосами и курносым носиком и сказала:

— Так папаша цену за нас такую залуживает, что у женихов сразу мужское нестояние наступает! Дождется, когда мы все будем такими же старыми, как и он. И тогда вообще никому не нужны станем.

— То-то вы наверстываете, шляетесь по мужикам, кувыркаетесь под кустами, пока отец в отъезде! Вот потому и не берут, что вы слишком слабые на передок! И вообще, чего ты подслушиваешь, бесстыдница! Сиди там и сиди с Миракой, а не вмешивайся в разговор мужчин!

— Да ты так вопишь, что волей-неволей все слыхать, все окрестные джунгли уже знают, какие мы шлюхи и как нас никто не берет!

— А то они не знают, какие вы шлюхи! — парировал несчастный папаша. — Вот видишь, акома, какое воспитание у нынешней молодежи! Ну никакого почтения к отцу, только неблагодарность! Да, кстати, как тебя зовут? А то акома да акома, надо хоть имя-то узнать того, кому доверил охрану своего богатства!

— Дочерей, что ли? — усмехнувшись, спросил я. — Манагером меня зовут.