Манас. Рождение и детство сына Тенгри. Книга первая

Видимо, Тенгир уже покровительствовал кыргызам – дошла весть до Акбалты, что Кангайский охотник по имени Кара пристрелил тигра, и, сняв шкуру, оставил туш тигра в лесу. Акбалта поручил своему верному джигиту, табунщику Бадалбай, найти тушу тигра, вырезать сердце и привезти, что и было исполнено Бадалбаем безупречно. В лютую зиму ему пришлось изрядно попотеть, работая топором, чтобы добраться до сердца тигра.

Акбалта сам привез сердце в юрту Чыйырды. Она с радостью сварила его в медном казане, не показывая никому и не поделившись ни с кем – съела сердце полностью и напилась шурпы вдоволь. После того, как исполнилось ее желание, тело ее пришло в блаженное состояние. Талгак прекратился.

Бай Жакып увез Чыйырды в лесную чащу за долиной Салкындуу, где он когда-то нашел Туучунака с Мендибаем. Юрту с двухслойным войлоком погрузил на одного вола. Домашний скарб с продуктами – на другого. Мендибая посадил сверху, чтобы он помогал Чыйырды в бытовых хлопотах.

Бай Жакып выбрал тот лес потому, что в глубине души надеялся на покровительство чильтанов, с которыми общался Мендибай.

Среди густого леса нашлось открытое место, где можно было поставить юрту. Спешившись с Туучунака, Жакып осторожно снял Чыйырды с коня – она всю дорогу сидела сзади него. Спешно поставив юрту, бай Жакып уехал, угоняя волов, чтобы добраться до аула пока не стемнело. Чыйырды и Мендибай остались одни в густом лесу, одни в местности, где лютуют хищные тигры, волки и прочие опасные животные.

Бай Жакып всю ночь не сомкнул глаз от переживаний, все думал о Чыйырды. Что с ней, что с Мендибаем; не загрызли ли хищные звери обоих; что скажет он народу, если случится беда. Что скажет он Бегимжан, матери Мендибая. «Зря ты, Акбалта, посоветовал мне спрятать Чыйырды среди логова хищных зверей. А я, дурак, своевременно не сообразил что к чему. Пленен был только мыслью, что необходимо отвести Чыйырды от плохих глаз».

Бай Жакып спозаранку помчался туда, где оставил Чыйырды. Всю дорогу перед глазами мелькали только человеческие останки, принадлежащие Чыйырды и Мендибаю. Отлегло на сердце только тогда, когда увидел Чыйырды и Мендибая. Они, веселые и радостные, живо разговаривали между собой вокруг огня в очаге юрты. Бай Жакып заплакал от радости. Не мог он удержать слезы. Ему хотелось зарыдать еще сильнее.

– Что с тобой, мой бай? – Чыйырды была удивлена при виде безудержных слез мужа.

– Да так, от радости, – Бай Жакып признался. – Со вчерашнего вечера переживал за вас. Какие только мысли не посетили меня.

– А зря, нас охраняли, – сказала Чыйырды.

Жакып понял, кто их охранял. Поднял взгляд к небу и взмолился: «О-о, Тенгир! Благодарю тебя! Береги Чыйырды, береги мое дите!».

Он не стал расспрашивать о подробностях прошедшей ночи. Это чильтаны, решил он.

Бай Жакып возвратился в аул в полной уверенности, что с Чыйырды и с Мендибаем ничего страшного не произойдет и что им никакие опасности не угрожают. Он стал приезжать каждые два дня с продуктами, едой и напитками.

Прошли весна и лето, наступила осень. Слухи о том, что Чыйырды поехала проведать родителей в енисейские земли, стали удивлять не только своих аулчан, но и монаха Кочку тоже.

– Уже полгода, бай Жакып, – спрашивал он у Жакыпа. – Неужели у вас можно годами гостевать у чужих людей?

– Почти тридцать с лишним лет она не видела своих родителей, – объяснил бай Жакып монаху Кочку. – Пусть развеется, как следует. Пусть отгонит от себя тридцатилетнюю тоску по родителям и родным краям.

Кочку удивленно покачал головой, но все же согласился с доводами бая Жакыпа…

Наступил долгожданный день. Появились первые признаки начала родовых схваток у Чыйырды. Бай Жакып привез Чыйырды в отдельно стоящую юрту старухи Акзыйнат, которая жила одиноко и была вне поля зрения калмыцких монахов. Юрту заранее подготовили по совету Акбалты. Роды Чыйырды должна принимать именно Акзыйнат…