Манчестер. Дом, который построили мы

Я стоял перед зеркалом в ванне. Это очень сильно помогало: говорить с самим собой, пока никто не слышит. Да и что уж там, ведь никто и не скрывает, что диалог будет на вашей стороне —и еще как. Нет, это не глупо, все-таки у меня пару дней лучшим другом и собеседником была моя шизофрения, как я понимаю, воображаемый друг. И я в лесу… В том и проблема, что непонятно, правда ли я в лесу. И что тогда правда?

– Ты самый лучший человек на свете, Чарльз, – я успокаивал себя. – Чарльз, ты самый лучший человек на свете. Чарльз, ведь нет более реального человека, чем ты. Чарльз, остальные только иллюзия…

На этом моменте стоит поймать себя на мысли, что что-то ты не туда пошел, и говорить заново:

– Чарльз, ты самый добрый… Чарльз, ты самый красивый… Чарльз, ты самый умный…

Лежа на кровати можно представить себе сны, различные миры и измерения. Вот так я и понимаю, что вокруг меня все настоящее. Ведь была бы вокруг иллюзия, я бы не мог представлять. В нереальном мире, что был создан лишь в результате игр твоего разума, ты никогда не сможешь что-то представить. Никогда не представить нашему мозгу, как он представляет. И, представляя, я нахожу в этом успокоение…

Это был уже вечер. Манчестер куда-то пропал (опять), а из комнаты девочки доносился какой-то странный шум. Это было похоже на шорох. Я решил пройти туда и посмотреть, все ли в порядке – может, кому пригодится моя помощь. Я вроде учился на лекаря, до того как попал сюда. Так сказали мне мои сны.

– Если весь мир клетка, то откуда ты знаешь, что ты не глупая мышка, которую водят за нос, притягивают запахом сыра, который уводит прямо в мышеловку?

Я зашел в комнату и увидел там Манчестера, что, склонив голову над бедной Анной, медленно гладит ее по головке правой рукой, пока левой душит… Я не мог сдержать крик.

– Что ты делаешь, сумасшедший, ты ведь ее сейчас убьешь?

На что тот отвечал лишь:

– В детстве мама сказала мне, что вся наша жизнь является лишь поиском той или того самого. Я сколько бы ни жил, не мог найти ту самую для себя. Но я не остановлюсь, пока не найду…

– Что ты сделал?

– То, что должен был.

– Ты ведь плакал под деревом, обвиняя себя в убийстве!

– О нет, это ты плакал.

Точно… Манчестер не реален… Значит… Значит, это я душу Анну… Надо остановиться… Надо что-то представить… Нужно вернуться обратно в реальность…

Я лежал на одной кроватке с Аней, поглаживая ее по головке. Не душил, а гладил, порой одаривая ласками девочку. Как хорошо, что я вернулся в реальность вовремя…

Я понял, что реально, а что нет. Воу, это удивительно – я думал, «игры разума» будут вечны.

Рано утром я пошел в гараж, завел машину (благо, завелась удачно), позвал Анну. Пусть подержит чего, а дальше и уедем. Я пообещал по приезду в город обязательно вернуть ее родителям. Она согласилась слушаться.

Мы завели машину и, запрыгнув в нее вместе, уехали.

По приезду в город нас встретила полицейская машина.

– Давай! Вставай-вставай! Давай! Ну давай же!

Анна заплакала.

Я вышел из машины. Мне скрутили руки и прижали к капоту, ударив о него меня головой. Я отрубился.

– Вы обвиняетесь в таких преступлениях, как: похищение, удержание в заложниках, мелкие акты терроризма, домогательство, убийство и изнасилование… Что…

– Но я ведь ничего такого не делал!

А за окном шел дождь. Где-то там я заметил силуэт Манчестера, выглядывающего из окна и прямо смотрящего на меня. Он пришел лишь попрощаться…