Маньчжурия, 1918. Особый отряд (СИ)

— Здравия желаю, господин генерал! — вытянулся и откозырял Виктор генералу от кавалерии Плешкову, солидному и вельможному на вид человеку с холёной бородой и усами.

— А, здравствуйте, штабс-капитан, — недовольно ответил Плешков — он разговаривал с рядом стоящими офицерами из своего штаба, держа в руке фуражку.

Виктор понял причину его недовольства — в штабе генерала все его подчинённые именовали «высокопревосходительством», кроме того, по факту Колчак вместо него станет фигурой номер один в городе.

«Кстати, насколько я помню, в белых армиях потом восстановили дореволюционное обращение к офицерам и генералам со стороны нижних чинов, все эти „благородия“ и „превосходительства“ — с таким махровым проявлением сословности ничего хорошего не выйдет, надо идти в русле буржуазно-демократической политики февральской революции и оставить обращение „господин“ в отношении офицеров и генералитета — это отвечает традициям и убирает сословные перегородки, да и высшие офицеры должны помнить уроки революции. Не говоря о том, что у красных на данный момент вообще убрали и „господ“ и самих офицеров как класс, что очень льстит широким солдатским массам. Нужна здоровая политика центризма — без большевистского радикального популизма, но и без старорежимных полуфеодальных крайностей. Кадеты, а может даже быть — правые эсеры или меньшевики-оборонцы, где-то в этом спектре придётся искать политические рецепты учреждения нового государства, у них программы подходящие и множество интеллигенции в рядах. Вопрос, появятся ли у меня возможности для полномасштабного социологического анализа всего происходящего? Для этого нужен колоссальный массив данных по составу и структуре населения, и взять его сейчас толком негде, и не до этого».

— Здравия желаю, господин полковник! — подошёл Виктор к Орлову.

— Добрый день, Виктор Антонович! — откозырял в ответ полковник и протянул руку, потом поздоровался с Евсеевым.

Откуда-то недалеко раздалась музыка — играл явно не очень слаженный оркестр.

— На репетиции времени особо не было, — кивнул в сторону звука Орлов, — будем играть «Коль славен» и «Гром», когда вице-адмирал выйдет из вагона.

«Н-да, музычка ещё та выйдет с таким исполнением. Проще было бы патефон поставить на табуретку».

— А почетный караул? — полюбопытствовал Виктор.

— Уже стоят на перроне, два взвода на подбор, там же и оркестр, и борзописцы! — усмехнулся Орлов.

Виктор достал портсигар и предложил по сигарете Евсееву и Орлову. Закурили, наблюдая, как на площади неспешно ходят люди, ветер несёт пыль, а торговцы и менялы кричат, зазывая клиентов.

— Вечером у нас в консульстве состоится раут в честь господина Колчака, — сказал Евсеев. — Неизвестно только, когда закончится мероприятие акционеров в здании управления дороги.

— Главное, чтобы как надо закончилось. Завтра у нас в ресторане тоже будет торжественный приём по поводу назначения вице-адмирала на должность, если таковое сегодня случится, — усмехнулся Орлов. — Приглашаю вас, господа!

— Отличная новость, господин полковник, — покивал Евсеев. — Сейчас очень важно продемонстрировать общее единство.

— И чтобы об этом подробно и много написали в газетах, — добавил Виктор.

— А, газетчики... — поморщился Орлов. — Бесполезные и надоедливые проходимцы. На перроне их человек пятнадцать отираются, с тремя фотографами.

«Хм, очевидно, что он их не любит и совершенно недооценивает фактор публичности, что и неудивительно для военного», — отметил для себя парень.

— Это очень хорошо — нужна публичность и открытая позиция, городская общественность должна узнавать новости от нас, а не из большевистских листовок, — убеждённо заявил Виктор. — Большевики сильны пропагандой. Газетчиков надо прикармливать.

— Возможно, вы и правы, — взмахнул рукой Орлов, — но меня это мало волнует — хватает другой работы.

«Вот и плохо — общественность надо кормить своими новостями и смыслами, иначе противники или конкуренты накормят её своими», — вздохнул Виктор.

Минут через пятнадцать генерал Плешков со своими сопровождающими, полковник Орлов с несколькими своими, а за ними Иволгин и Евсеев, вошли в задние вокзала и переместились на перрон — поезд ожидался уже скоро.

«Хорошо стоят, молодцы», — почетный караул Виктору понравился, а вот оркестр из двенадцати человек с трубами, барабаном и тромбонами его не впечатлил.

Они с Евсеевым стали в стороне от дверей, недалеко от репортеров, которые тоже курили в тени вокзала.

— Сергей Андреевич, касательно ответа на ваш вопрос...

— На какой? — немного удивился секретарь.