Маньчжурия, 1918. Особый отряд

Выпили и пару минут ели молча. Орлов и Франк курили, из зала за портьерой доносился громкий смех и периодические аплодисменты.

— Господа из японской миссии считают иначе, — осторожно проговорил Виктор.

— Вот как? — нахмурился Орлов. — Откуда у вас эти сведения, Виктор Антонович?

— Третьего дня общался с господами из штаба округа, они говорят, что атаману отпускается снабжение со склада в Чаньчуне — два раза в неделю уходит литерный на Маньчжурию.

— Да, нас японцы не снабжают, а к двум складам округа у нас нет доступа, — похлопал пальцами по столу Орлов. — Через три недели развернем более полутора тысяч человек стражи, и тогда поставим вопрос ребром.

— Так и сделаем — сами займем склад, если нам посмеют отказать в снабжении! — агрессивно сказал Франк. — С китайской охраной что-то придумаем.

В зале послышался свист и аплодисменты.

— Поди, Южина уже на сцене, — повернулся туда Ванюков.

Глава 8

Виктор и остальные офицеры, выпив ещё по рюмке, вышли в зал, поближе к сцене — Орлов сказал, что там готов столик.

Вся правая часть зала была заполнена офицерами, многие из них были со спутницами. К ним подошёл пожилой официант:

— Господа, для вас стол возле сцены! — показал он в сторону барной стойки. — Ваша супруга уже присоединилась.

— Подайте коньяк, кофе и шоколад, Иван Петрович, — покивал Орлов.

Раздавались аплодисменты и приветственный свист, выкрики «просим, просим». Пока Виктор шел за полковниками к столу, рассмотрел стоящую на сцене даму — приятная женщина, довольно ещё стройная брюнетка лет сорока или немного старше, в светло-зеленом платье с белым шарфиком. Сложив ладони замочком на груди, она улыбалась и оглядывала зал.

— Господин штабс-капитан, вы позволите мне вас оставить и присоединиться к моим друзьям? — услышал Виктор голос Смирнова сзади.

— Конечно, Игорь Иванович, развлекайтесь, — полуобернулся к нему Виктор.

«Видимо, парень не хочет молча провести весь вечер в компании старших офицеров и их жён, и это вполне резонно — всё равно обсуждаемые темы его мало касаются», — усмехнулся он.

За большим круглым столом, расположенном метрах в двенадцати правее сцены, уже сидели три женщины. Полковник Орлов их представил — это были жёны Франка, Ванюкова и его собственная, весьма привлекательная дама лет сорока пяти или чуть старше, с модной короткой стрижкой.

— Очень рады, Виктор Антонович, — улыбнулась она. — Ваша супруга не с вами?

— Я не женат, Виктория Павловна, — ответил Виктор. — До войны у меня была невеста, но к сожалению, её уже нет с нами.

— Ох, сочувствую, — приложила руки к груди дама.

Официант принёс коньяк, кофе и блюдо с кусочками шоколада, мармелада и засахаренными лимонами.

Шум в зале стал утихать — на сцену, расположенную возле сцены, вышли пианист и гитарист, облаченные в черные костюмы и белые сорочки с прямым воротником. Они церемонно поклонились публике.

— Добрый вечер, дамы и господа! — приложив ладонь к груди, мягким, мелодичным голосом сказала женщина на сцене. — Для меня большая честь выступить сегодня перед вами, и хочу я начать с самого моего любимого романса — «Колокольчик»!

Раздались крики «браво» и аплодисменты, пианист сел на своё место, через несколько секунд раздалась музыка.

«Знакомая мелодия, давно её не слышал», — Виктор с интересом смотрел на сцену, потом краем глаза оглядел зал — народу было прилично, свободных мест вообще не было.

— Как я люблю этот романс, — произнёс Франк. — Дамы и господа, по рюмашечке?

— Георгий, — слегка укоризненно посмотрела на него супруга, полненькая брюнетка в синем платье.

— Дорогая, по рюмашечке, — махнул рукой полковник и налил коньяк всем присутствующим, включая жён.

— В лунном сиянии снег серебрится, Вдоль по дороге троечка мчится… — запела женщина мягким, даже нежным сопрано.

«Красиво поёт, какой глубокий голос», — поразился Виктор — исполнение было очень душевное.

— Какие новости слышно? — когда выпили, поинтересовалась жена Орлова.

— Послезавтра приезжает господин Колчак — начнем разворачиваться на дороге, — ответил ей полковник.

В зале воцарилась тишина — все смотрели на певицу, которая завладела вниманием.

— Динь-динь-динь, колокольчик звенит… — раздавалось со сцены.

Франк начал тихонько подпевать, чуть помахивая ладонью.

«В общем, отдыхаем — все дела в принципе обсудили, Орлов настроен на сотрудничество с Колчаком, и это для меня главное — это поручение консула я выполнил, да и пекинский дядюшка должен быть доволен», — грея в руке полрюмки коньяка, Виктор смотрел на сцену.

Песня закончилась, раздались аплодисменты, выкрики — народ начал заводиться.

Вторая песня называлась «Эй, ямщик, гони-ка к Яру» — весьма удалая, но и немного лирическая, зал начал хлопать в такт, и когда Южина закончила, полковник Франк поднялся, начал аплодировать и кричать «браво», да и не только он один.

Перед третьим романсом выпили ещё по коньяку.

— Хорошо сидим, давно такого не было, — засмеялся Франк.

Первые звуки пианино вызвали у Виктора легкий душевный трепет — Южина исполняла «Белой акации гроздья душистые», и исполняла очень проникновенно — её нежным сопрано он не переставал восхищаться.