Маньчжурия, 1918. Особый отряд

Виктор пробежал передовицу свеженького «Голоса труда». Хорвата обвиняли в сдаче русских интересов в пользу китайских мандаринов, в подрыве престижа, в потворстве реакционной военщине и в угнетение рабочих. Передовица заканчивалась требованиями к Хорвату подать в отставку и передать власть над дорогой назначенному ещё Временным Правительством комиссару полосы отчуждения КВЖД Луцкому, довольно известному в городе эсеру.

— Н-да, сильный слог, — констатировал Виктор после прочтения. — А что Хорват?

— Как сказал мне Белянов час назад — он был на утреннем совещании в управлении, генерал был бы и рад разогнать к чертям собачьим ГлИК и выслать его членов за пределы Маньчжурии, да только боиться испачкать свою демократическую репутацию подобными методами. Адмирал заявил, что готов взять это дело на себя, но Хорват велел ждать.

— Чего ждать? — хмыкнул Виктор. — В общем, всё как-то дрябло. А что с расследованием убийства?

— Это точно не наши, сказал мне Белянов, — взволнованно ответил Смирнов. — Скорее всего, что калмыковцы. У атамана сейчас служит почти взвод хабаровских кадет, половина из них сейчас в городе.

— Нам от этого не легче, — взмахнул газетой Виктор.

Вообще сам факт существования по сей день ГлИКа был если и не удивительным для него, то довольно тревожным явлением — члены этого органа были довольно известны в рабочих кругах Харбина и имели серьёзное влияние на массы.

Смирнова он отправил в штаб-квартиру стражи в качестве связного-наблюдателя, а сам достал свои документы и заметки и принялся оценивать все известные ему на данный момент сведения — ситуация с каждым днём становилась всё более запутанная, а в чисто правовом аспекте всё более размывалась легитимность и субъектность прежних властных органов.

Де-факто в городе были несколько разных группировок, называющих и считающих себя законными властями, то бишь преемниками Временного Правительства. Наиболее сильной и влитятельной фигурой из них считался и был на данный момент генерал-лейтенант Хорват, управляющий КВЖД. Виктор последнее время слышал в разговорах орловцев, что его надо выдвинуть на пост диктатора всего Дальнего Востока.

«Японцы на такое не пойдут, им сейчас совершенно невыгодна подобная комбинация», — раздумывал Виктор. — «Кроме того, генерал не способен на решительные действия и выполняет по сути функцию кошелька для офицерских организаций — сначала семеновцев, теперь орловцев».

Про Семенова вообще говорили довольно многое, и с каждым днем слухи обрастали новыми подробностями.

«До восстания чехословаков все эти мечтания и планы — ерунда, а потом уже никого не будут интересовать местные деятели-проходимцы. Конечно, можно переговорить с тейтом и попробовать что-нибудь сделать, может, получится снять какие-то пенки», — этот вариант Виктор решил оставить как запасной пока что.

Собственно, силовое крыло представляли весьма разные по своему составу офицерские организации под началом есаула Семенова, который провозгласил себя атаманом, полковника Орлова и такого же самочинного атамана Калмыкова. Орловцы, при всех к ним симпатиях Виктора, были организацией с малопонятными перспективами.

«Сколько у них сейчас в Харбине людей, сотен восемь? Еще четыре роты на дальних станциях. То есть полк легкой пехоты с батареей орудий и конной сотней. С такими силами идти на Владивосток — красиво и смело, конечно, но закончится всё быстро, если красные окажут мало-мальски организованное сопротивление. Учитывая, что во Владике склады неприкосновенного запаса на двести тысяч человек и довольно много солдат и рабочих, чем это кончится, угадать не сложно. А когда начнут восстание чехи, ценность организации резко пойдёт вниз — это сейчас они главная надежда всех местных дельцов и политиканов», — вынужден был признать Виктор объективное положение вещей.

Далее имелся преемник старых военных властей, самоорганизованный весной «Штаб российских войск на Дальнем Востоке» в лице Плешкова, Хрещатицкого и Акинтиевского. На основе бывших частей пограничного округа они учредили штаб отдельного корпуса охранной стражи с большим штатом и хорошим содержанием из кармана того же Хорвата.

«Поскольку генерал Плешков — типичный царский военный чиновник, блистающий на парадах и раутах, ничего путнего от него в такой ситуации не ждали и не дождались, а потому и вынуждены были при посредничестве англичан пригласить сюда Колчака. Теперь орловцы формально вошли в подчинение этого штаба, но подчиняться они будут, пока есть ручеек финансирования из закромов железной дороги».

Вспомнил Виктор и про совсем мутную организацию, учрежденную какими-то политическими проходимцами непонятной окраски — некий «Дальневосточный комитет защиты родины и Учредительного Собрания». Поговаривали, что их представительство в гостинице «Ориант» финансируют какие-то крупные местные коммерсанты, у которых зависли большие капиталы в западной Сибири. Организация на словах за демократию и издаёт свою газетку, величая себя законным правительством.

Ну и ГлИК, конечно.