Маньчжурские правители Китая

Но слуга ошибся. Императорский посланец, начальник Приказа общественных работ Гэ Баохуа прибыл по делу князя и направился в его апартаменты.

Когда они поприветствовали друг друга, князь Чжуан забросал пришельца вопросами о дворцовой жизни. Последний давал лаконичные ответы.

После короткой беседы императорский посланец Гэ Баохуа, осмотрев покои князя, выбрал пустую комнату, где предполагалось объявить указ вдовствующей императрицы. Затем он вернулся к князю Чжуану и заявил, что имеет императорское поручение зачитать ему приговор о его самоубийстве и присутствовать при исполнении приговора. Князю было предложено стать на колени и выслушать приговор.

— Вы хотите лишить меня жизни? — прозвучал сдавленный голос обреченного.

Императорский посланец не ответил и продолжал читать указ стоявшему на коленях князю. Когда чтение было закончено, обреченный промолвил:

— Значит, нужно совершить самоубийство.

Князь Чжуан попросил разрешения попрощаться с семьей. В комнату вошел его сын. Обращаясь к нему, князь сказал: «Помни — наш долг делать все, что в силах, во имя родины. Любой Ценой нельзя допустить, чтобы иностранцы завладели славой империи, завоеванной для нас нашими предками». Его сын зарыдал и не мог в волнении ничего ответить. Стоявшая рядом наложница от сильного переживания упала в обморок.

— Где моя смертная комната? — осведомился князь Чжуан.

— Прошу Ваше высочество, пройти в отведенную для вас комнату в задней части дома, — ответил императорский посланец.

Приговоренный последовал в указанную комнату, где увидел приготовленную перекладину и петлю из шелкового шнура. Он сам надел себе на шею петлю и удушился.

Начальник Уголовного приказа Чжао Шуцяо слыл любимцем вдовствующей императрицы Цыси. Стараясь спасти ему жизнь, она вначале приговорила его к пожизненному заключению; и хотя он был заточен в городе Сиане, но имел возможность встречаться с родственниками.

До вынесения приговора вдовствующая императрица как-то на одном из совещаний Верховного императорского совета сказала: «Я не могу поверить, что Чжао Шуцяо симпатизировал ихэтуаням. Его ошибка состояла в том, что он недооценил серьезность положения». Когда до Чжао Шуцяо дошли эти слова Цыси, он воспрянул духом и был уверен, что его жизнь вне опасности.

Однако спустя несколько дней стало известно, что державы настаивают на смертной казни Чжао Шуцяо. Такая новость вызвала сильное возбуждение в его родном городе. Около 300 именитых граждан Сианя направили в канцелярию Верховного императорского совета петицию, в которой от имени всей общины просили сохранить ему жизнь. Совет не решился передать эту петицию вдовствующей императрице, но ее составителям было сказано, что смертный приговор — акт чудовищной несправедливости.

Когда слухи о смертном приговоре Чжао Шуцяю стали устойчивыми, возбужденная толпа собралась возле места его заключения и пригрозила: если приговоренного будут переводить из тюрьмы для исполнения приговора, его освободят силой. Опасаясь, что это приведет к смуте, Верховный императорский совет решил испросить разрешение у Цыси: пусть Чжао Шуцяо будет дозволено покончить жизнь самоубийством на месте его заключения. Такое разрешение было получено.

Губернатору провинции было поручено прибыть в тюрьму и объявить Чжао Шуцяо императорский указ, согласно которому вдовствующая императрица Цыси всемилостливо разрешила ему покончить жизнь самоубийством. Выслушав в глубоком молчании приговор, осужденный спросил:

— Больше не будет других указов?

— Нет, — последовал ответ.

— Безусловно, так должно и быть, — сказал Чжао Шуцяо. Находившаяся здесь его жена вмешалась в разговор:

— Если нет надежды на его спасение, разрешите мне умереть вместе с ним.

Жена дала мужу яд, но доза оказалась недостаточной и не возымела действия на его крепкий организм: он оставался в здравом уме, нормально разговаривал о церемонии его похорон. Стало очевидно, что такая доза яда не угрожает его жизни. Губернатор приказал служителю дать осужденному опиум, но и это не свалило его с ног. Тогда ему дали дозу мышьяка. Обреченный упал на пол и, корчась от нестерпимой боли, в страшных конвульсиях застонал, стал бить кулаками в свою грудь: сильный организм оказывал упорное сопротивление смерти. Чтобы ускорить развязку, было предложено намочить в ханшине бумагу из коры тутового дерева и заткнуть ею рот и ноздри несчастного. Чжао Шуцяо задохнулся и умер. Вместе с ним покончила жизнь самоубийством и его жена.

Юй Сянь — бывший губернатор провинции Шаньдун, а затем провинции Шаньси, приговоренный к самоудушению, написал перед смертью прощальную оду: