Мандаринка на Новый год

– Папа, прекрати! – Люба, как кролик из цилиндра фокусника, высовывается из-за плеча любимого. Встаёт перед Ником, прижимается спиной к его груди, берёт его руки и обнимает ими себя за талию. – Перестань пугать Колю, он скоро заикаться начнёт из-за тебя! Ты и так всё прекрасно понимаешь!

– Боюсь, ты переоцениваешь мои мыслительные способности, дочь.

– Хорошо, – Люба невозмутима и нисколько не обескуражена строгим тоном отца. – Коля вчера пришел ко мне. Сказал, что любит, жить без меня не может. Предложил выйти за него замуж. Я согласилась. И потом мы слегка увлеклись… празднованием этого события. И Нового года. Вот. Всё просто.

– Да, – Ника вдруг внезапно наконец-то отпустило. Что он, как мальчишка, в конце-то концов? Ничего плохого и недостойного он не совершил! Он обнял Любу покрепче. – Так всё и было. Я люблю вашу дочь и прошу ее руки.

Соловьёв какое-то время смотрит на них молча. А потом он снова повернулся к супруге:

– Верочка, тебе не кажется, что наши дочери завели какую-то странную привычку – выходить замуж за сыновей наших лучших друзей?

– Факт, – Вера Владимировна едва сдерживает улыбку.

– Надежда выскочила замуж за сына Баженовых, Любава намылилась за сына Самойловых. Что будем делать с Софьей? Парней больше нет.

– Не знаю, не знаю, – Вера Владимировна уже откровенно улыбается, глядя на среднюю дочь и ее избранника.

– Одна надежда на Тихомирова, – продолжает отец. – Может быть, у него где-то завалялся незаконнорожденный отпрыск?

– О, зная Дашу, это вряд ли.

– Да у него там этих незаконнорожденных целая горнолыжная секция, – решает поддержать тему Люба. – Как там этого их юного Васькиного чемпиона зовут? Артур?

– Эдик, – улыбнулась Вера Владимировна. – Но он совсем мальчик еще.

– Ну, вот Сонька себе сызмальства мужа и воспитает как надо. И вообще… – Люба с видимым удовольствием трётся затылком о плечо жениха, продолжая милый необременительный домашний трёп. – Мало ли, каких она там себе привычек приобретёт на своей второй Родине – при их-то либеральных нравах? Вот сменит сексуальную ориентацию – и соблазнит… Катьку. Или Варьку.

Станислав Александрович и Ник поперхнулись одновременно. И одновременно рыкнули:

– Любава!

– Всё, молчу, молчу! – усмехнулась Люба. – Цени, папа, я тебе привела нормального жениха!

– А я ценю, – наконец-то улыбнулся Соловьёв и протянул руку Нику. – Добро пожаловать в семью, Николай.

– Спасибо, – Ник ответил на рукопожатие. И тут нервное напряжение его отпустило окончательно. Всё хорошо. Всё правильно.

– Мы очень рады за вас, дети.

Люба перекочёвывает из рук Ника в материнские объятья. Вера Владимировна целует дочь в лоб, а потом добавляет:

– Коля, твои уже знают?

– Нет. Пока… не знают.

– Так это надо срочно исправить! – Станислав Александрович берет со стола телефон. – Надо же обрадовать… свата.

– Рано еще, пусть человек поспит, – предупредила Вера Владимировна.

– Да как можно спать, когда такие новости?.. Доброе утро, Глеб Николаевич! Недоброе? Ну, извини, просто у меня тут такое – только к тебе могу обратиться, уж прости, что разбудил. Что случилось? Рассказываю, слушай. Прихожу я, значит, утром домой из гостей, а у меня дома в постели моей средней дочери лежит голый парень. Нет, я звоню тебе не как травматологу и не потому, что я его из окна выкинул. Ах, почему не выкинул? Ну, во-первых, он здоровенный лоб под два метра. Согласен, не аргумент. А во-вторых, это твой сын. Что значит, какой сын? У тебя их сколько? Да не ори ты так! – Станислав Александрович убирает трубку от уха и поворачивается к Нику. – Капец у тебя папаша горластый. – И снова приложил телефон к уху. – Ну, проорался? Нет, я не шучу. Абсолютно серьёзно. Что я сделал? О, ну я был в негодовании. В страшном, да. Что они? Ну, они у меня оба в ногах тут валяются. Долго валяются – с полчаса, наверное. Долго и убедительно. Ну, ты же знаешь мое доброе сердце. Простил. Простил и благословил. Так что теперь твоя очередь. Приезжай… благословлять детей. Да, всё есть у меня для благословения. Полный буфет и холодильник. Даже этот твой поганый сидр есть, к которому ты в последнее время пристрастился. Всё, приезжайте. Ждём. – Станислав Александрович нажал отбой. – Слушай, Николай, ну отец твой… Что за манера у этих заведующих: чуть что – сразу орать? Но ты не переживай, – он хлопнул Ника по плечу. – Я своих зятьев в обиду не даю. Ладно, дети. Идите в душ и завтракать будем. А потом у нас гости.

С кухни Люба и Ник выходят так же – держась за руки. И уже в спину Станислав Александрович предупреждает:

– На тот случай, если я неясно выразился: в душ – по отдельности!

Люба и Ник переглядываются и дружно улыбаются.

Глава двадцатая, в которой герои вьют гнездо и учатся жить вместе

– Тебе нравится?

– Нормально.

– Что, и цвет не смущает?

– Люба, почему у меня такое ощущение, что унитазом в нашей квартире буду пользоваться только я? Если тебя не смущает розовый цвет, то почему меня должен? Это вообще вещь сугубо… утилитарная.