Мандарины

В Нью-Йорке стояла страшная жара. Конец проливным ночным дождям. С самого утра небо пылало. Льюис ушел из гостиницы очень рано, а я осталась дремать под монотонное жужжание вентилятора. Я читала, принимала душ, написала несколько писем. В шесть часов я была одета и ждала Льюиса. Он явился в половине восьмого очень оживленный.

— Я отыскал Фелтона! — заявил он.

Льюис много рассказывал мне об этом Фелтоне, который ночью играл на барабане, днем водил такси и принимал наркотики и ночью, и днем; его жена была уличной проституткой и принимала наркотики вместе с ним. Они покинули Чикаго из-за серьезных проблем со здоровьем. Льюис не знал их точного адреса. Покончив со своими агентами и издателями, он кинулся искать Фелтона и после тысячи превратностей добрался наконец до него по телефону.

— Он ждет нас, — сказал Льюис. — Он покажет нам Нью-Йорк.

Я предпочла бы провести вечер наедине с Льюисом, но с жаром заявила:

— Мне очень интересно познакомиться с ним.

— К тому же он отведет нас в такие уголки, которых без него нам никогда бы не найти. Уголки, каких ваши друзья психиатры наверняка вам не показывали! — весело добавил Льюис.

На улице было страшно жарко и влажно. Еще жарче оказалось в мансарде Фелтона. Это был высокий человек с мертвенно-бледным лицом, сжимая руки Льюиса, он смеялся от удовольствия. На самом деле он мало что показал нам в Нью-Йорке. Явилась его жена с двумя молодыми парнями и банками пива; они опустошали банку за банкой, рассказывая о куче разных людей, которых я вовсе не знала: одних только что посадили в тюрьму, другие собирались оттуда выйти, одни искали возможности как-то устроиться, другие такую возможность нашли. Еще они говорили о торговле наркотиками и о том, сколько стоят здешние полицейские. Льюис веселился вовсю. Мы отведали свиных отбивных в каком-то бистро на Третьей авеню. Они все говорили и говорили. Я отчаянно скучала и чувствовала себя подавленной.

В дальнейшем дело обстояло не лучше. В одном я не ошиблась: очутившись в Нью-Йорке, Льюис немного разочаровался. Ему не нравился образ жизни, который ему здесь навязывали, светские развлечения, реклама. Он без восторга отправлялся на свои обеды, вечеринки, коктейли и возвращался оттуда хмурым. Я же не знала толком, куда себя девать. Льюис вяло предлагал мне сопровождать его, но в этом году меня не интересовали знакомства без будущего, мне даже не хотелось встречаться с прежними своими друзьями. Я бродила по улицам в одиночестве и без особого интереса: было слишком жарко, асфальт плавился у меня под ногами, я сразу покрывалась потом и томилась без Льюиса. Но хуже всего то, что, когда мы встречались вновь, было не намного веселее. Льюису надоедало рассказывать о скучных заседаниях, а мне рассказывать было нечего. Поэтому мы шли в кино, на матч по боксу, на партию бейсбола, и Фелтон часто сопровождал нас.

— Вы не испытываете большой симпатии к Фелтону, правда? — спросил меня однажды Льюис.

— Главное, что мне нечего ему сказать, так же как и ему мне, — отвечала я. И с любопытством взглянула на Льюиса: — Почему все лучшие ваши друзья — карманники, наркоманы или сутенеры?

Льюис пожал плечами:

— Я нахожу их забавнее остальных.

— А сами вы никогда не пытались принимать наркотики?

— О нет! — с живостью ответил Льюис. — Вы прекрасно знаете: я обожаю все, что опасно, но издалека.

Он шутил, но говорил правду. Все, что опасно, чрезмерно, безрассудно, его завораживает; однако сам он хотел жить без риска, умеренно и разумно. Такая противоречивость делает его зачастую беспокойным и нерешительным; не она ли обнаруживалась в его поведении по отношению ко мне? Я с тревогой спрашивала себя об этом. Льюис полюбил меня сразу, не задумываясь: быть может, теперь он ставил себе это в упрек? Во всяком случае, я уже не могла больше скрывать от себя: с некоторых пор он изменился.

В тот вечер, когда он вошел в номер, настроение у него, судя по всему, было хорошее; во второй половине дня он записывал интервью для радио, и я готовилась к худшему, но он весело обнял меня:

— Скорее одевайтесь! Я ужинаю с Джеком Марри, и вы пойдете со мной. Он умирает от желания познакомиться с вами, а я хочу, чтобы вы познакомились с ним.

Я не скрывала своего разочарования.

— Сегодня вечером? Льюис, неужели мы никогда больше не будем проводить вечера вдвоем, только вы и я?

— Мы рано уйдем от него! — сказал Льюис. Он выложил на стол содержимое карманов своего пиджака и достал из шкафа новый костюм. — Мне не часто случается испытывать симпатию к какому-нибудь писателю, — сказал он. — Если я говорю, что Марри вам понравится, то можете мне поверить.

— Я вам верю, — ответила я и села перед туалетным столиком, собираясь навести красоту.

— Ужинать будем на свежем воздухе в Сентрал-парке, — сказал Льюис. — Похоже, место очень красивое и кормят там очень хорошо. Что вы на это скажете?

Я улыбнулась:

— Скажу, что, если мы с вами действительно рано освободимся, это замечательно.

Льюис смотрел на меня в нерешительности.

— Мне очень хотелось бы, чтобы Марри вам понравился.

— Это почему?