Мангуп

Александр скакал во главе отряда сквозь ночь по знакомым лесным дорогам. Во время коротких сборов Александр приказал своим воинам поверх шлемов намотать тюрбаны, и теперь в темноте его воины вполне могли сойти за отряд татар. Александр повёл вестиаритов по нижней дороге, которая пролегала мимо озёр, небольшой оборонительной крепости и заканчивалась возле двенадцатигранной башни. Не доезжая до башни за милю, Александр приказал повернуть налево, чтобы обогнуть турецкий лагерь с тыла. Отряд перешёл вброд через Чёрную реку, и вскоре выехал на главную дорогу, ведущую к Гранёной башне от Чембало. Справа между деревьев на широком крестьянском поле ещё зелёной ржи, показались костры турецкого лагеря. Александр придержал коня. Отряд пошёл шагом.

Подъезжали к лагерю неприятеля тихо. В свете затухающих костров уже можно было различить многочисленные шатры и тёмные фигуры турецких воинов. Приближалась полночь. Большинство турок в лагере уже спало. Александр с удивлением обнаружил, что лагерь почти не охраняется. Турки настолько уверовали в свою неуязвимость, что даже не выставили заслоны. Правда, от ближайшего костра отделилась тень и что-то спросила у Александра по-турецки. Александр ответил ему по-татарски:

– Мы, татары, приехали, чтобы помочь единоверцам в борьбе с неверными. Аллах Акбар!

Понял ли турок что-нибудь, кроме имени Аллаха? Неизвестно. Но он вернулся к костру, а отряд перешёл границу лагеря.

Теперь, когда Александр перестал опасаться внезапного залпа орудий, он выхватил татарскую саблю и высоко поднял её над головой. Маленький отряд вестиаритов пришпорил коней, устремляясь к центру вражеского лагеря. От стука копыт просыпались спящие у костров османы, хватались за оружие и становились спиной к своим затухающим кострам. Их командиры выбегали из шатров, но попадали под сабли самых искусных бойцов княжества Феодоро.

Вестиариты рубили врагов тихо, без лишнего шума, но предсмертные хрипы и стоны раненых турецких воинов постепенно разбудили всех. Забурлил, зашумел лагерь. Турки метались среди шатров, не понимая, откуда грозит опасность. К счастью для феодоритов, месяц ненадолго скрылся за облаками, и лишь слабый свет костров освещал широкое поле, по которому среди высокой ржи бессмысленно бегали взад-вперёд, размахивая саблями, тысячи турок. Вскоре османы стали рубиться друг с другом, и наступил всеобщий хаос. А из темноты, как тёмный вихрь смерти, на них налетал отряд всадников, лишая жизни множество правоверных.

Вестиариты Александра одним ударом пронизали турецкий лагерь насквозь, и оказались на берегу реки. Вдоль берега стояли возы, образуя огневой рубеж. Кое-где турки вырыли окопы и установили в них небольшие пушки. Пушкари разбегались в разные стороны. Вестиариты преследовали их, рубя наотмашь сверху вниз по белым чалмам. Александр подозвал к себе Феотокиса и приказал:

– Остаёшься здесь. Возьми человек двадцать. Пошли людей на ту сторону, чтобы нас не обстреляли свои же, когда мы будем переправляться через реку. Ну и пушки. Сбрось их в реку. Это задержит османов. Когда будем прорываться, ударишь нам навстречу.

– Будет сделано,– сказал Феотокис.

Отряд развернулся, опять прошил турецкий лагерь насквозь, оставляя за собой на земле десятки поверженных врагов. Но турки зажгли множество факелов, подбросили дрова в костры, сбились в группы, разобравшись, наконец, где свои, а где чужие, и, вооружённые пиками, стали окружать вестиаритов.

– На прорыв!– приказал Александр, указывая саблей направление к гранёной башне.

В багровом свете костров и факелов его окровавленная сабля горела, словно политая кровью лунная дорога. И феодориты, сбросив на землю постыдные для каждого православного тюрбаны, устремились вперёд, а кровь, бурлящая в жилах у каждого, теперь вскипела от ярости и безумства. Этот удар был страшен. Воины уже не огибали группы турок, а прорубались напролом. Яростью в ночи сверкали глаза феодоритов над чёрными бородами, и доспехи на их плечах сияли багровым сиянием, отражая оранжевый свет турецких факелов. Кони хрипели, покрывая пеной стальные удила. Со свистом, ухая при ударе, опускали феодориты окровавленные сабли на головы врагов. И когда встречалась сталь со сталью, искры сыпались в глаза туркам, словно не с людьми они сражались, а с самими богами.

Справа от Александра рубился его юный мандарий Аталарих, слева – Цикурис Дмитрий, невысокий чернявый грек, но один из самых искусных бойцов на мечах в княжестве. «Надёжные ребята», с теплотой подумал Александр, и, уклонившись от удара турецкой пики, привстав на стременах, со свистом рассёк ещё одну турецкую голову.