Мангуп

– План следующий. – сказал Александр. – Выстраиваемся перед воротами Цитадели в колонну по три человека, чтобы не мешать друг-другу. Перед калиткой – в колонну по одному. По сигналу открываем ворота и калитку. Первыми из ворот выбегают войска под командованием Теодорика Вельца в количестве четырёхсот воинов и бьют в центр города. Одновременно из калитки выбегает отряд Асхара Ахболата, концентрируется, огибает город по южному краю обрыва, атакует вдоль Серединной стены, захватывает южные ворота Серединной стены и открывает их для войск Кириакоса. Следом за основным войском выбегает отряд Канделаки Фотиса и наносит удар в сторону Главных ворот, отсекая основные силы турок от путей отхода. Надеюсь, при поддержке Арваниди Кириакоса, нам удастся уничтожить всех османов. Георгий Мораки с малым отрядом в пятьдесят человек остаётся в Цитадели и обеспечивает её защиту. Я иду вместе с Теодориком. Связь через посыльных. Всё! Возражения есть?

– Есть! – сказал Сидериди Виссарион. Если мы перекроем Главные ворота, то турки будут вынуждены биться до конца, чтобы не погибнуть. Может, лучше оставить им пути отхода, чтобы они прельстились возможностью спастись и бежали вон из города?

– Я не хочу, чтобы враги бежали. Ибо тогда они снова нападут. Я хочу, уничтожить всех захватчиков, пришедших на нашу землю. Кроме того, по дороге через Главные ворота к туркам может прийти помощь, ведь сейчас далеко не все турецкие войска находятся в городе,– ответил Александр.

– Мы не сможем уничтожить всех турок в городе,– возразил Теодорик. – Просто, у нас не хватит сил. Чуть больше тысячи воинов, считая войска Кириакоса, против многих тысяч – это безумство. Нас спасёт только паника врага, во что я слабо верю. Но и в панике зверь должен видеть, куда бежать, иначе, он попросту опасен.

– За нами внезапность, готовность, яростное отчаяние. За нами наши семьи, наша родная земля. Я верю в феодоритов, верю, что они будут сражаться как львы. Иначе, этот народ не достоин жить на Земле, не достоин святого Феодора, в честь которого назван наш город. А турки… пусть прыгают со стен, да хоть в пропасть, если желают спастись.

Стратиги молчали. Князь приказал всем разойтись, после чего остался лишь Теодорик и мужчины из княжеской семьи.

– Александр, под твоим руководством мы уже потеряли армию, потеряли город, а скоро потеряем Цитадель и собственные жизни. Не пора ли тебе успокоиться и передать власть более разумному, более уравновешенному члену семьи, хотя бы Николаю?– спросил двоюродный брат Павел.

– Я действительно виноват в том, что слишком доверял элите Феодоро, всем этим архонтам: теоретикам, которые никогда не нюхали войны, не видели крови, и не знают, что такое реальное сражение. Надо было разрушить всю военную иерархию Феодоро, поставить во главе Теодорика Вельца и действовать так, как мне подсказывает сердце. По существу, Военный совет перед решающим сражением отстранил от руководства единственного военачальника, который был способен остановить турецкое нашествие. Потому и погибла наша армия, что во главе её стояли чиновники, купившие себе звания и дослужившиеся до высших постов угодливостью и интригами. Пример – Лесли Агапий. Где он? Я даже не видел его среди воинов, защищавших город. Я вынужден и сейчас поручать руководство войсками людям, которых не знаю, которым не доверяю. Я не знаю, кто такой Арваниди Кириакос, Сидериди Виссарион. Кто видел их в бою? Я – нет. Исключение – соратники Тео по обороне Константинополя: Канделаки Фотис, Спаи Илья, царствие ему небесное! И ещё: максимально защищённое пространство Феодоро породило слабость армии феодоритов. Безопасность расслабляет, ибо лучшие стены – это живые стены.

– А как ты оправдаешься за то, что османы ворвались в город? Попался на уловку турок и помчался неизвестно куда, собрав вокруг себя всю элиту города, а потом, столкнувшись лоб в лоб с турками, позорно бежал к городским воротам, привёз турок в город на собственных плечах. И кто в этом виноват?

Александр опустил голову. Он молчал. Потом пробормотал:

– Нельзя было топотириту города Сидериди Виссариону открывать ворота. Из удирающей плотной толпы городской элиты вырваться было невозможно, и только запертые ворота могли бы их остановить. Если бы ворота оказались закрытыми, а сверху на головы турок обрушились камни и стрелы, османы никогда не ворвались в город.

– И кто осмелится закрыть ворота перед собственным князем? Ты понимаешь, что это невозможно, недопустимо, что за такой поступок – неотвратимая смерть? Просто, ты пытаешься собственную вину переложить на плечи окружающих. Уж лучше, пусть бы нами правил еврей Тихон.

Александр посмотрел на Павла, и ярость мрачным огнём полыхнула в его серых глазах.