Мангуп

Прошло достаточно много времени, прежде чем осторожно по лесенке, прикрываясь щитами, один за другим стали спускаться генуэзцы. Пять человек сгрудились возле проёма, озираясь по сторонам, потому что их глаза после яркого света ничего не видели в темноте чердака.

– Я здесь! – сказал Теодорик.

Он прислонил копьё к крыше, вытащил меч, и, пригибаясь, чтобы не удариться лбом о деревянные балки, пошёл на латинян. Генуэзцы с обнажёнными мечами тоже двинулись ему навстречу. Они прижались друг к другу, и их щиты образовали сплошную линию защиты, которая, впрочем, мешала им самим наносить удары мечами. Над щитами Теодорик видел испуганные глаза не воинов, а просто бандитов.

Для острастки, Тео махнул мечом, и глаза врагов сразу попрятались за щитами. Генуэзцы пытались бить мечами сверху, но мечи задевали за стропила, и Теодорик легко парировал удары. Латинянам было ужасно неудобно, но ничего изменить они не могли. Теодорик стал наносить лёгкие удары по верхним краям щитов, и генуэзцы, защищаясь, подняли щиты. Тогда, мгновенно присев, двумя ударами снизу Тео подсёк ноги двум латинянам, стоявшим в центре. Полилась кровь. Захромав, раненые попытались выйти из боя. Их щиты опустились, а Тео поднялся во весь рост, возвысившись над врагами, и нанёс косым крестом два смертельных удара по головам раненых генуэзцев. Оба генуэзца упали замертво. Образовалась брешь, и в эту брешь, наступая на трупы, прыгнул Теодорик. Мгновение, и он оказался позади врагов. Не сразу осознав произошедшее, генуэзцы замешкались, а Теодорик вонзил клинок в бок одному латинянину, выдернул его и вонзил в живот другому. Последний оставшийся в живых генуэзец метнул свой щит в Теодорика и кинулся к выходу. Уклонившись от летящего щита, Теодорик вложил меч в петлю на поясе, спокойно прошёл в угол, где стояло его копьё, взял его, и, присев на колено, метнул копьё в карабкавшегося вверх по лесенке латинянина. Копьё с хрустом вонзилось латинянину в правый бок, и он схватился обеими руками за древко, словно хотел выдернуть его из тела, а потом рухнул вниз. От удара содрогнулся чердак, и поднялось густое облако пыли. Теодорик равнодушно взглянул ещё раз на поверженных врагов и спустился вниз.

– Как тут дела? – спросил он у Мимира.

– Пока, кроме летящих стрел, никаких телодвижений. Только где-то стучат молотками. Наверно, лестницы сбивают.

– Уже вот-вот стемнеет. Может, генуэзцы рассчитывают взять нас ночью, не подозревая, что в это время мы уже уйдём по подземному ходу?

– Возможно. На крыше никого не осталось?

Тео хлопнул себя по лбу:

– Вот, старый дурак, забыл посмотреть, может, кто и остался на крыше. На чердаке пять трупов. Впрочем, это далеко не профессионалы. У них нет боевого опыта и мастерства: с янычарами близко не сравнить. Так что даже если кто и остался, у него не хватит смелости одному спуститься вниз.

– Лень пойти проверить? Тогда пойду я.

– Всё, уже иду!

– Смотри, что генуэзцы придумали! – воскликнул Мимир.

Теодорик посмотрел в окно. С потемневшего вечернего неба опять сыпал снег. К дому приближалась большая группа генуэзцев. Перед собой и над головами они держали сколоченные из дверей огромные щиты.

– Надо же, ни единой щели! Некуда даже стрелу послать, сказал Мимир, пытаясь найти уязвимое место. Наконец, ему удалось обнаружить цель, и стрела улетела. Раздался вой. Один из генуэзцев отстал от группы и попрыгал назад на одной ноге. В пятке другой ноги торчала стрела.

– Молодец, меткий выстрел! – похвалил друга Теодорик. Он взял свой лук, наложил стрелу, и, на мгновение выглянув из-за стены, пустил её в спину раненого. Стрела вонзилась между лопаток генуэзца. Латинянин рухнул ничком в снег. – Это чтоб не отделялся от друзей,– добавил Тео.

Прикрытая щитами, группа подошла к входной двери, первая шеренга подняла щиты над головой и раздались удары тарана во входную дверь.

– Теперь надо уходить: скоро они проломят дверь,– сказал Мимир.

Теодорик накинул на плечи плащ Александра, поверх надел колчан со стрелами, взял в правую руку лук, и друзья спустились на первый этаж. Дверь в помещение, из которого вели стрельбу повар и конюх, была открыта. Теодорик подошёл к ней, и внезапно, лицом к лицу, столкнулся с незнакомым генуэзцем. Реакция Тео была мгновенной: выдернув левой незанятой рукой из ножен кинжал, висевший на боку, он полоснул им по горлу незнакомца. Тот взмахнул руками, выронил меч, и схватился за горло, словно пытаясь руками остановить хлеставшую кровь. Коротким ударом кулака с зажатым в ладони кинжалом, Тео сбил с ног захлёбывающегося кровью латинянина, вошёл в комнату и увидел порубленные окровавленные тела повара и конюха. Оба не подавали признаков жизни. С досадой хлопнув дверью, Тео вышел.

– Убиты? – спросил Мимир.

– Убиты! – ответил Тео. – Каждая моя ошибка в этой жизни оборачивается чьей-то смертью. За всё приходится платить. Мне больно и стыдно. Я даже не могу попросить прощения у погибших по моей вине.