Мангуст

Элизабет Бир, Сара Монетт МАНГУСТ

Элизабет Бир и Сара Монетт. «Mongoose», 2009. Цикл «Мифы Ктулху. Свободные продолжения»

Через блестящий исцарапанный шлюз Израиль Иризарри шагнул на станцию «Кадат». Он чуть пошатывался, привыкая к местной гравитации. На плече у него, растопырив щупальца и вытянув шею, восседала Мангуст и пробовала воздух высунутым языком, цветом выражая вопрос. Еще несколько шагов — и он тоже почувствовал запах, который уже унюхала Мангуст: едкую аммиачную вонь личинок.

Он дважды коснулся обвившегося вокруг шеи щупальца, что означало «скоро». Изменив окраску, Мангуст оцветила удовольствие, и Иризарри, утешая и сдерживая, погладил гладкую бархатистую остренькую мордочку. Подаваясь к ласкавшей ее руке, зверюшка сверкнула четырьмя фасеточными и двенадцатью простыми глазками и смягчила, но не изменила цвет. Ей не терпелось поохотиться, и он не винил ее за это. Буджум «Манфред фон Рихтгофен» заботился о своем хищнике. А Мангусту пришлось довольствоваться рационом Иризарри, а она терпеть не могла питаться мертвечиной.

Коль скоро Иризарри смог учуять личинок, значит, ситуация на «Кадате» была гораздо серьезней «незначительного заражения», о котором говорилось в послании начальника станции. Само собой, сообщение дошло до Иризарри через третьи, четвертые или даже пятнадцатые руки, поэтому он понятия не имел, сколько всего прошло времени. Возможно, когда начальник станции посылала за ним, нашествие в самом деле было именно незначительным. Но он знал манеры бюрократов, а потому призадумался.

Проходившие мимо люди удивленно глазели на него, в том числе ультра-усовершенствованные христиане-культисты с телескопическими конечностями и биолиновыми глазами. Такие встречаются на каждой станции и каждом стальном корабле, хотя обычно на буджумах их нет. Никто христиан особо не любит, но они могут работать там, где погибнет неусовершенствованный человек или даже джилли, поэтому капитанам и начальникам станций приходится с ними мириться.

В переходах «Кадата» встречалось много джилли, и все они замедляли шаг, чтобы подмигнуть Мангусту. Один остановился и, взмахнув руками, отвесил замысловатый поклон. Иризарри почувствовал, как щупальце Мангуста проскользнуло в обе его серьги. Хотя зверюшка не понимала, что означают в изумлении вытаращенные глаза, — это было чуждо ее собственным, фасеточным, — она чувствовала внимание и стеснялась.

В отличие от кораблей-буджумов, которые они обслуживали, станции под названием «Провидение», «Кадат», «Ленг», «Данвич» и другие строились людьми. Их радиальная симметрия была вполне предсказуема, и, для того чтобы отыскать начальника «Кадата», Иризарри пришлось всего лишь пройти от стыковочного дока буджума «Манфред фон Рихтгофен» вглубь строения. Там он и обнаружил одну из неизменных карт безопасности («Вы находитесь здесь; в случае декомпрессии сохраняйте спокойствие и продвигайтесь к убежищам, расположенным здесь, здесь и здесь») и низко склонился над ней, чтобы разглядеть крохотные буковки. Подражая ему, Мангуст наклонила голову на одну сторону, потом на другую, хотя плоские изображения для нее ровным счетом ничего не значили. Наконец в овальном пузыре он отыскал офис начальника станции, причем ведущая в него дверь была видна с того места, где он стоял.

— Ну что ж, девочка, пошло-поехало, — сказал он Мангусту, которая, хоть и оцепенела, прижалась к нему в ответ на вибрацию голоса.

Иризарри терпеть не мог эту часть своей работы, он не выносил аппаратчиков и функционеров, а их, само собой, в офисе начальника станции было предостаточно; администратор, секретарь, еще какой-то другой особый секретарь, и затем в конце концов — Мангуст к этому моменту уже забилась к Иризарри под рубашку и совершенно скрылась у него под волосами, а сам Иризарри чуть не задохнулся от воспоминаний о ком-то, кого помнить совсем не хотел, — его провели во внутреннюю комнату, где с угрюмым выражением на круглой физиономии и скрещенными руками его ожидала начальница станции Ли.

— Господин Иризарри, — проговорила она, расцепляя руки и протягивая ему ладонь в подобии учтивого приветствия.

Он махнул рукой, здороваясь с ней, и с облегчением понял по лицу начальницы, что она его не узнала. Собственный опыт научил его, что лучше оставить мертвецов там, где они упали.

— Прошу прощения, начальник станции, — сказал он, — я не могу.

Он хотел спросить ее об ужасном зловонии и о том, понимает ли она, насколько скверно обстоят дела. Люди при малейшей возможности склонны внушать себе уйму всякого бреда.

Но, вместо этого, он решил заговорить о своей помощнице:

— Мангуст терпеть не может, когда я прикасаюсь к другим людям. Она ревнива, как попугай.

— Здесь чешир? — Она опустила руку, лицо ее выражало одновременно уважение и тревогу. — Что, вне фазы?

Что ж, по крайней мере, начальнице станции известно о чеширских котах чуть больше, чем прочим.

— Нет, она спряталась у меня под рубашкой.