Мангыстауский фронт

…Кунтуар женился рано. Жену любил искренне и был счастлив. Беда пришла неожиданно. Фатима скончалась от сердечного приступа, когда Даниелю было всего двенадцать лет. Немало достойных женщин Кунтуар встречал на своем веку — и в молодости, и в зрелые годы. Ему расхваливали их, советовали, сожалели о его личной неустроенности. Сам же он был глубоко уверен, что жениться второй раз — не имеет смысла. Друзьям-товарищам на все их сетования по поводу его одиночества отвечал: «Я не одинок. Со мной наш с Фатимой сын. И никакая даже самая хорошая женщина не заменит ему родную мать. Да и я разве забуду когда-нибудь Фатиму? Зачем же отравлять жизнь сразу троим: себе, сыну и безвинной женщине?» Убеждение Кунтуара не было тайной для сына. Поэтому он так свободно и говорил с отцом об этом.

— Нас разлучила смерть, — продолжал Кунтуар. — А вот твое сердце Жаннат разбила по собственной прихоти. Думаю, не стоит всерьез переживать разрыв с девушкой, которая не сумела тебя оценить.

Даниель не только понимал то, что говорит ему отец, но и то, что он недоговаривает. И ответил прямо:

— Мое чувство к Жаннат приносило мне счастье. Я и сейчас, отец, люблю ее, только ее.

— Но нельзя же, чтобы каждая неудача в жизни так глубоко ранила и выбивала из колеи. Писатель должен уметь подняться над своим личным.

Кунтуар смолк и задумался. Не слишком ли он бьет по самолюбию сына? Но тут же решил, что никто не сможет говорить с Даниелем прямее и честнее, чем он.

— Конечно, — как бы оправдывался Кунтуар, — советовать легче, чем пережить все самому. А человек — чем более талантлив, тем глубже раним. От писка мышей в сарае со страху надает даже слон. Вот почему надо выработать собственную житейскую философию, надо идти вперед, несмотря ни на какие неудачи. — И, как бы торопясь сказать сыну самое главное, добавил: — На своем веку я повидал всяких людей. Встречались и честные, искренние, благородные люди. Счастье они видели в служении своему народу. За это боролись, ради этого жили. У других словно заморожена в жилах кровь. Они злы и завистливы. Но с этими злопыхателями не так уж трудно было бороться, потому что на всякий яд есть и противоядие. А вот если тебе встречается человек, которого не сразу поймешь, не сразу распознаешь, — это куда опаснее, потому что такие безучастно созерцают, зло творится на их глазах или добро.

— Для меня сейчас самое главное — моя книга, превыше всего — чувство ответственности за нее.

— Я верю в тебя. Но знай, что своей мечты достигает только мужественный человек. Это не так легко, как вскочить на коня. Для писательского труда мало быть талантливым и работоспособным. Ты должен открыть для себя какую-то заветную тему, разобраться в ней досконально и сделать ее своею. Точно так, как в археологии. Сколько надо перерыть земли и провести исследований, чтобы найти ответ на одну-единственную загадку истории! Приходится ведь раскопать несметное количество курганов и могильников, прежде чем наткнешься на один нужный. Археолог очищает от грязи и песка уйму черенков, разной утвари, наносит краски на поблекшие от времени картины… И далеко не все найденное имеет хоть какую-то ценность для науки. Я встречал очень талантливых археологов. Но за всю свою жизнь они ничего стоящего в археологии не открыли! Так и у писателя. Пусть он строчит и даже выпускает книги. Но если не нащупал, не откопал собственную тему, его талант не разовьется. У тебя тема большая, интересная. Она, пожалуй, ближе к науке, чем к литературе…

— Работы предстоит много. Хочется, конечно, чтобы книга получилась интересной и нужной. Сознаюсь тебе, когда я писал вот этот рассказ про Дарию и Сартара, мне казалось, все это я пережил сам. Сартар любил всю жизнь Дарию. И я горевал его горем, любил его любовью и страдал его страданиями…

Зазвонил телефон. Кунтуар подосадовал, что прервали его беседу с сыном. «Кому-то нет покоя и в воскресенье», — ворчливо произнес он и поднял трубку:

— Да, слушаю. Да, я — Кунтуар Кудайбергенов…

На том конце провода говорили нервно и торопливо. Затем — пауза. Лицо археолога побледнело, напряглось. Сын понял: отцу сообщили неприятную весть. Кунтуар переспросил в трубку:

— Говорите, на ученом совете?.. Значит, на повестке дня один вопрос: «О закрытии Кайрактинской экспедиции»? Ну что же, хорошо. И кто докладывает? А-а, знаю, знаю я его. Кто будет вести совет? Сам Ергазы? Вот это честь! Значит, снизошел до нас, грешных, проявил заботу. Передайте ему за это мою искреннюю благодарность. Да, так и передайте, я благодарю его за внимание к решению столь сложной проблемы. Хорошо. Завтра в пятнадцать ноль-ноль буду на совете.

Кунтуар осторожно положил трубку на рычажок.