Мангыстауский фронт

— Э-э, пустое. Помяни мое слово: такая, как Орик, ради собственного благополучия еще не раз наставит рога этому самому Пеилжану.

— Все-то ты знаешь наперед, дорогой мой дружище, — засмеялся Нурали невесело.

— Поверь, кто ступил на путь подлости, не сразу свернет с него. Трудно предать лишь первый раз, а потом — пошло-поехало. Тут надо хоть что-нибудь иметь святое за душой, чтобы остановиться.

— Да неужели же у Орик ничего за душой святого? Неужели она потеряла веру в чистоту и преданность?!

— Успокойся, не кипятись, прошу тебя!

— Как бы я хотел еще верить в нее! Ведь тот, кто утратил чувство чести и стыда, — несчастный на всю жизнь.

Жаркын снова удивился, что Нурали забыл о нанесенном оскорблении.

Оба направились к Вергинскому. Когда вошли в контору, академик из груды чертежей доставал какой-то один, нужный ему сейчас. Он интересовался последним проектом, по которому выходило, что бассейн водоема требуется углублять против прежнего еще на метр. Академик обратился к вошедшим инженерам:

— Сколько грунта необходимо взять дополнительно? Сколько на это уйдет средств и времени?

— Думаю, углублять бассейн нет надобности, — отвечал Нурали, всматриваясь в чертежи. — И по прежнему проекту Волчий холм остается незатопленным.

— Меня заботит не только Волчий холм, — в раздумье продолжал Вергинский. Он взял в руки другой чертеж, — Вот здесь, на восточном берегу моря, много лет ведет изыскания археолог Кунтуар Кудайбергенов…

— Знаю, это около Кайрактов, — сказал Нурали. Так вот… Кудайбергенов возлагает большие надежды на кайрактинские раскопки. Он надеется — ни больше ни меньше — открыть миру неизвестную доселе эпоху, предшествующую сакской. По его планам, работы здесь еще на два-три года. И если согласиться с вашей точкой зрения, то с плотиной можно управиться где-то к маю следующего года. Таким образом, уже летом вода зальет окрестности Кайракты. Если же углубить бассейн на метр-полтора, мы дадим возможность археологам завершить раскопки. Кудайбергенову удастся проверить свои предположения.

— Вряд ли на это пойдут в министерстве, — вступил в разговор Жаркын. — Люди ждут не дождутся здесь воду. Не потратим ли впустую золотое время?! Мы и так из-за дополнительного бурения на Волчьем холме немало его ухлопали!

— Я вас понимаю. Но ведь и обводнение пустыни, и сохранение радоновых источников — все на благо народа, — несколько наставительно отпарировал Вергинский. — Все потом окупится с лихвой. О проблемах же археологии с легкостью может судить только несведущий человек. Все не так просто, дорогие мои друзья. А поиск в науке всегда сопряжен с риском. Вот и давайте посчитаем, во что обойдется государству этот самый риск.

Снова сели за подсчеты. И когда закончили, стало ясно, сколько времени и средств уйдет на дополнительные работы по углублению моря, насколько возможно продлить археологические раскопки.

— Если бассейн углубим на метр, археологи могут работать еще год и семь месяцев, — подводя итоги, заключил Нурали.

— Вот и преотлично! — обрадовался Вергинский. — Теперь можно сделать перерыв. Остальное решим потом.

Они успели пообедать и отдохнуть, даже прогуляться, когда с заходом солнца возвратились охотники. По их виду можно было догадаться, что охота оказалась удачной. Пеилжан с азартом начал расписывать, как он метко стрелял. Тут же не забыл, однако, добавить, что Амирбек стрелял лучше его.

— На озере полно дичи. Амирбек ни одного патрона не истратил впустую. Мало того, единым выстрелом сразу срезал вон тех красавцев, — кивнул Пеилжан на двух серых гусей, которых шофер волоком тащил из машины. — Потом — чуть успокоился переполох на озере — с лёта застрелил еще пару вот этих уток. Я еле вытащил их из воды, такие жирные и тяжелые. Можно было настрелять птицы сколько душе угодно, но Амирбек Мынбаевич — это же человек! Какой, я вам скажу, человек! Не стал ведь больше стрелять. «Довольно, — говорит. — Иначе распугаем птицу, и дичь покинет озеро». Как мы там отдохнули! И поохотились, и искупались, и позагорали. Собрались было уже уезжать, вдруг видим невдалеке стадо коз приближается к водопою. Прямо везло нам, да и только! Ветер — в нашу сторону, камыши прикрывают нас своей тенью. Разве выпадет в жизни другой такой случай? Мы — в машину и в обход стада!

— Неужто животные не испугались шума мотора?

— Да я же говорю, что машина шла с подветренной стороны. Пока стадо почуяло нас — мы были рядом. Козы повыскакивали из воды и понеслись в открытую степь! Вмиг исчезли вдали. Только одна, не то слишком жирная, не то ноги у нее когда-то были подбиты, не спешила за стадом. И не ушла-таки от пули! Мы ее прямо из машины на полном ходу! Смотрите: огромная, как теленок. А с первого же выстрела перекувыркнулась через голову и замерла! — Пеилжан указывал на тушу… белой сайги.

Нурали первым бросился к животному и воскликнул сокрушенно:

— Это же наша белая сайгачиха!..

— Да, вот у нее и метка на ушах, сам ее делал, — подтвердил, подойдя к сайге, пожилой рабочий. Он с презрением поглядел на Пеилжана.

— Как мы ухаживали за ней… — вздохнул кто-то.