Мангыстауский фронт

Его счастье, в отличие от Ергазы, было сейчас в зените, как восходящая звезда. Ергазы, тот любил наслаждаться удачей наедине, затаившись. Пеилжан же торжествовал в окружении единомышленников, во всем поддерживающих его. Если Ергазы чаще верил только в свои силы и авторитет, то этот всегда опирался на авторитетных и сильных людей. Для них не жалел ничего. Свой корыстолюбивый и своенравный характер Пеилжан проявлял только в том случае, если имел дело с людьми, которых считал слабее себя. Тех, кто выше по званию и чину, поддерживал: пусть они были неправы, кричал, что мысли их глубоки и гениальны, даже если на самом деле они были никчемны. Теперь он вращался во влиятельных кругах, потому что был и академиком, и членом высшей аттестационной комиссии по присуждению ученых степеней. Воспользовавшись своим положением, Пеилжан написал отрицательное заключение на диссертацию Кунтуара. Об этом вчера и узнал старый археолог от одного из своих давних товарищей.

Сначала Кунтуар расстроился, потом взял себя в руки: «Ничего, ничего… Надо просто работать. При чем здесь кандидатство?»

И он работал. Работал как одержимый, еще не зная, что из-за ложных выпадов в его адрес, из-за ложных обвинений Пеилжан накликал подозрение на свою голову.

Когда в Академии наук узнали о заключении на диссертацию Кунтуара, то резко осудили поступок Пеилжана. Заключение не соответствовало действительным фактам.

Несколько ученых под руководством академика Вергинского обратились в ВАК с официальным письмом по поводу работ Кунтуара Кудайбергенова.

Вскоре пришел ответ. Сообщалось, что письмо и предложения, высказанные в нем, рассматриваются специальной комиссией. Председатель комиссии просил прислать ему все книги известного археолога.

Вергинский не нашел в своей библиотеке нескольких работ Кунтуара. Потому и пришел сейчас к нему домой.

Кунтуар сидел, как всегда, у распахнутого окна в своем кабинете.

— Каким ветром занесло тебя ко мне, дорогой мой?! — поднялся хозяин дома навстречу другу.

— Я не перекати-поле, чтобы меня гнал ветер, — отшутился Вергинский. — Смотри, поплатишься за свое панибратство одним голосом, когда будешь избираться в академики.

— Не пугай, — остановил его, улыбаясь, Кунтуар. — Уж здесь я знаю точно — не ты вершитель моей судьбы.

— Что, забыл пословицу: если бог захочет, то и в двадцать лет можно стать лысым.

— Старо, а заставить лысеть человека — это в силах кое-кого из наших общих знакомых. Один такой не то что волос на голове, но даже трудов, которые создавались на протяжении тридцати лет, не оставил в помине.

— Кто же такой смелый?

— Не беспокойся, конечно, не ты.

— Да можешь и не говорить. Это для меня уже не секрет.

— Откуда же стало известно?

— Э-э, только драгоценности не сразу видны, все дешевое всегда лежит на поверхности.

Вергинский тоже не назвал имени Пеилжана.

Старые друзья допоздна засиделись в беседке сада. Вспоминали школьные годы, университет, все пережитое.

Уже прощаясь, Вергинский попросил Кунтуара подарить ему несколько своих книг и назвал их.

— У тебя, же, наверное, сохранились. Дай по одному экземпляру.

— Что это ты надумал вдруг? Зачем они понадобились тебе? — спрашивал его в свою очередь Кунтуар.

— Да хочу еще раз кое-что просмотреть.

Прошел еще год, а точнее — пролетел. Но отличала его не только стремительность времени. Главное — результаты сделанного.

В этот знаменательный год бескрайние сыпучие пески, в самой сердцевине которых только вчера работала Кайрактинская археологическая экспедиция, покрылись водами бескрайнего моря. Сегодня, срезая гребни белых бурунов, здесь проносятся моторные лодки и катера. Над ними с криком кружатся морские чайки…

На берегу — гости, прибывшие на пуск Сырдарьинской гидроэлектростанции. Питать станцию будут воды Сырдарьи, падающие с плотины в море. Среди гостей — академик Вергинский. Рядом с ним — Амирбек. Невдалеке — Жаркын. Он назначен директором ГЭС. Здесь же и вчерашний начальник экспедиции гидрогеологов, а сегодня руководитель крупного учреждения в Алма-Ате — Нурали, много других специалистов.

Прибыл сюда и Кунтуар. Он теперь доктор исторических наук, на выборах этого года был избран в академики. Рядом с ним стоят Михайлов, Даниель, Ергазы, молодой врач Кунимжан, нынче окончившая мединститут и приехавшая сюда на работу. Ергазы уже год как на пенсии. Кунтуар привез его сюда специально. Есть для этого своя причина…

Как бы Кунтуар ни обижался на друга, но, прибыв в Кайракты, решил зайти к нему справиться о здоровье. «Дружба ли, вражда ли — все теперь в прошлом. Неужто до самой смерти так и держать друг на друга зло?»

Ергазы тоже рад был Кунтуару. Здоровье его понравилось, и он постепенно начал втягиваться в работу: просматривал написанное ранее. «Оказывается, человеку, привыкшему всю жизнь трудиться, нелегко сидеть без дела, — говорил Ергазы. — Иногда просто не знаю, куда девать себя». После того как они попили чаю, Кунтуар сказал:

— Грех мне — приехать в Кайракты и не помянуть Акгуль. Давай отнесем цветы на ее могилу. Да и Арман тоже там…