MANIAC

В первые пару лет инвесторы не приближались к стартапу Хассабиса и на пушечный выстрел. Искусственный интеллект, как говорят специалисты, переживал свои «темные времена»: вслед за первоначальным энтузиазмом, возникшим еще в пятидесятых годах, когда Джон фон Нейман и Алан Тьюринг заговорили о возможностях искусственного интеллекта, и всплеском внимания научного сообщества после победы компьютера IBM Deep Blue над действующим чемпионом мира Гарри Каспаровым, практически весь интерес сошел на нет. Хотя вычислительные способности, мобильные технологии и сети становились мощнее не по дням, а по часам, задача научить компьютер поступать по-умному всё еще казалась безнадежной. Хуже того: DeepMind была не обычным стартапом, не предлагала никакой продукт, не собиралась наращивать базу пользователей, размещать всплывающую рекламу или собирать данные; это была чисто исследовательская компания с крайне амбициозной целью, но без краткосрочной прибыли для инвесторов. С Хассабисом даже разговаривать не хотели, пока он не заполучил одного из крупнейших венчурных капиталистов, Питера Тиля, сооснователя системы PayPal и первого стороннего инвестора Facebook[6]. Хассабис присматривался к нему несколько недель, узнал, что Тиль большой любитель шахмат, и в один прекрасный день на каком-то мероприятии в Калифорнии подошел к нему и прямо спросил, знает ли он, чем так притягательны шахматы. Тиль — оживился и с интересом поглядел на невысокого молодого мужчину в очках, который от волнения раскачивался вперед-назад. Хассабис сразу же ответил, зная, что у него есть всего пара секунд, чтобы удержать внимание миллиардера, — секрет их притягательности в тонком балансе между слоном и конем на протяжении игры; они ходят совершенно по-разному, отчего на доске создается динамическое асимметричное напряжение, которое существенно влияет на всю игру. Тиль был очарован, деньги потекли в проект; существенные инвестиции Илона Маска из Tesla и Яана Таллинна из Skype подтолкнули Google к покупке компании Хассабиса в 2014 году за шестьсот двадцать пять миллионов долларов, ее накачивали деньгами, но контроль за рабочим процессом сохранялся в руках основателей.

После сделки, на тот момент самой крупной среди британских научных стартапов, всем было интересно, как сотрудники DeepMind собираются выполнить обещание и решить задачу универсального искусственного интеллекта. Они еще толком не начали собирать команду, а в интернете уже пошли слухи о скором восстании умных машин. Все хотели знать, с чего Хассабис начнет. Может, научит ИИ диагностировать рак? Или сосредоточится на ядерном синтезе? А может, создаст какой-нибудь невиданный способ общения? Специалисты спорили до хрипоты, делали ставки о том, какая она будет — золотая жила Хассабиса, а он между тем не сомневался ни минуты. Начать нужно с игры. Самой сложной и глубокой из игр, когда-либо созданных человеком.

Эта игра — го.

AlphaGo

В 1997 году компьютеры научились играть в шахматы лучше людей. В тот год компания IBM вызвала гроссмейстера Гарри Каспарова, игрока номер один в мире, на поединок против шахматного суперкомпьютера Deep Blue. Россиянин согласился без колебаний, потому что однажды, примерно за год до того, в Филадельфии выиграл у более ранней версии той же программы; он был абсолютно уверен, что пройдет не одно десятилетие, прежде чем компьютеры хоть немного приблизятся к тому, как играют люди. Реванш запланировали провести в Нью-Йорке в мае, по городу развесили огромные рекламные щиты, и люди по всему миру с нетерпением ждали поединка машины и человека. За всю свою уникальную карьеру Каспаров не проиграл ни одного турнира. Более двадцати лет он был королем шахмат и считался лучшим игроком всех времен и народов; он не просто выигрывал, он разбивал своих противников, демонстрируя эффектный, неординарный и крайне агрессивный стиль игры. Поэтому публика оказалась глубоко шокирована и тем, что компьютер нанес Каспарову первое за всю его карьеру поражение, и тем, что Каспаров переживал это поражение недостойно. После проигрыша у него случилось серьезное психологическое расстройство, он не мог играть весь следующий год. Однако вовсе не проигрыш как таковой сломал его и поверг в сильнейший кризис, а два отдельных хода во второй игре против Deep Blue.