Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке

– Правильно. И это стало концом моей артистической карьеры… Дело в том, что после родов я очень долго болела… А когда поправилась, у меня пропал голос.

– И тогда?..

– Отец Франсуазы заботился обо мне, пока его не отозвали во Францию… Он был сотрудником таможенной службы…

Подтвердилось все, о чем догадывался Мегрэ. Теперь он мог восстановить без каких-либо пробелов жизнь матери и двух дочерей в Алжире: мадам Босолей, еще сохранившая привлекательность, завела серьезных друзей. А дочери постепенно выросли…

Разве может показаться странным, что они должны были выбрать ту же дорожку, что и их мать?

Старшей было всего шестнадцать лет…

– Я мечтала, чтобы они стали танцовщицами! Потому что эта профессия далеко не так неблагодарна, как пение! Тем более за границей! Жермен стала брать уроки у одного моего приятеля, обосновавшегося в Алжире…

– Но вскоре она заболела…

– Она вам рассказывала? Да, у нее всегда было слабое здоровье… Может быть, сказалось то, что ей пришлось часто переезжать с места на место, когда она была маленькой… Ведь мне не хотелось оставлять ее с кормилицей… Я сделала для нее нечто вроде колыбельки, которую можно было повесить в купе…

В общем, весьма мужественная женщина! И теперь она прекрасно себя чувствовала! Поэтому не понимала, что могло довести ее дочь до такого состояния! Ведь Мегрэ беседовал с ней так вежливо, был таким предупредительным… Более того, он говорил на простом, вполне понятном для нее языке!

Она была артисткой. Она много путешествовала. Да, у нее были любовники, от которых она родила двух дочерей. Разве в этом есть что-то плохое?

– У дочери были проблемы с легкими?

– Нет, что-то с головой… Она постоянно жаловалась на головные боли… Потом у нее неожиданно начался менингит, и ее пришлось срочно поместить в больницу…

Стоп! Она почувствовала, что ей пора остановиться! До сих пор все, что она рассказывала, относилось только к ней и ее семье. Но теперь Жозефина Босолей подошла к критической точке. Не представляя, что ей следует, а чего не следует говорить, она в отчаянии пыталась встретиться взглядом с Франсуазой.

– Мама, комиссар не имеет права допрашивать тебя! Не смей ему отвечать…

Легко было ей так говорить! Но мадам Босолей прекрасно знала, как опасно вызывать раздражение у полицейского. И ей хотелось, чтобы все вокруг были довольны.

Ледюк, к которому вернулась самоуверенность, бросал на Мегрэ взгляды, в которых читалось: «Процесс пошел!»

– Послушайте, мадам… Вы можете говорить или молчать… Это ваше право. Но это не значит, что вам не будут задавать вопросы в другом, менее приятном месте… Например, в суде присяжных.

– Но я ничего не сделала!

– Вот именно! Поэтому мне кажется, что самым разумным с вашей стороны было бы отвечать на мои вопросы. Что же касается вас, мадемуазель Франсуаза…

Девушка его не слушала. Она схватила телефонную трубку и взволнованно говорила в нее, искоса поглядывая на Ледюка, словно ожидая, что тот в любой момент может попытаться отобрать у нее телефон.

– Алло!.. Он в больнице?.. Неважно!.. Немедленно позовите его!.. Хорошо, тогда передайте ему, чтобы он сейчас же приехал в гостиницу «Англетер»… Да, да!.. Он все поймет… Скажите, что звонила Франсуаза!

Несколько секунд она еще слушала собеседника, потом положила трубку и с вызовом взглянула на Мегрэ.

– Он сейчас приедет… А ты, мама, больше ничего не говори…

Она дрожала, словно от холода, хотя на лбу у нее выступили капельки пота, а влажные волосы на висках склеились прядями.

– Вот так-то, господин комиссар!

– Послушайте, Франсуаза. Разве я мешал вам позвонить? Напротив! Если угодно, я не буду продолжать допрос вашей матери… А теперь хотите совет? Пригласите также господина Дюурсо, он сейчас у себя дома.

Франсуаза, нахмурившись, пыталась понять, в чем скрыт подвох. Потом она заколебалась и, наконец, нервным движением сняла трубку.

– Алло!.. Номер 167, пожалуйста…

– Подойди-ка сюда, Ледюк…

И Мегрэ что-то прошептал ему на ухо. Было заметно, что Ледюк удивлен и даже смущен.

– Ты думаешь, что…

Он быстро вышел из номера, и через минуту все услышали, как он крутит заводную рукоятку своего «форда».

– Говорит Франсуаза… Да, да… Я звоню из номера комиссара. Моя мать приехала… Да, комиссар хочет, чтобы вы подошли к нему… Нет! Нет!.. Клянусь вам, нет!..

Эти «Нет!» она произносила громко и решительно, но в ее голосе явно звучал испуг.

– Говорю же вам, нет!

И она застыла возле стола, держа в руке телефонную трубку.

Мегрэ, закуривший трубку, с улыбкой смотрел на нее, тогда как мадам Босолей старательно пудрила носик.

Глава 10 Записка

В номере воцарилось всеобщее молчание. Потом Мегрэ заметил, что Франсуаза посмотрела в окно, нахмурилась и тут же отвернулась. Ее явно что-то встревожило.

Площадь пересекала мадам Риво, направляясь к гостинице. Обман зрения? Или события, происходящие здесь, окрашивали все в мрачные тона? Во всяком случае даже на расстоянии силуэт мадам Риво вызывал в памяти драматические образы. Казалось, что ее толкает вперед невидимая сила, и она даже не пытается сопротивляться.