Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке

– Я по-прежнему ничего не понимаю! – пробормотал побледневший прокурор.

– Вы хотите знать, что здесь произошло? Ничего особенного! Объявление, помещенное мной в газетах, заставило мадам Босолей приехать в Бержерак. Доктор, не желавший моей встречи с ней, послал Франсуазу на вокзал, чтобы та не позволила матери прийти в гостиницу… Предвидя это, я отправил Ледюка на перрон, и он, вместо того чтобы привести ко мне одну даму, привел сразу двух. Как развивались дальнейшие события?.. Объясняю. Франсуаза, понимая, что все пропало, звонит доктору и просит приехать сюда… Я отправляю Ледюка следить за Риво… Ледюк появляется в больнице с некоторым опозданием: доктор уже прибыл домой, где он пишет записку для Франсуазы и заставляет жену отправиться с этой запиской в «Англетер»… Понимаете?.. Потом он подъезжает к гостинице с обратной стороны и ждет Франсуазу, чтобы бежать вместе с ней. Еще пара минут, и план доктора удался бы… Но в это время весьма кстати подъезжает Ледюк, быстро соображает, что тут происходит, и простреливает покрышку у машины Риво…

В этот момент шум в гостинице резко усилился. Он доносился сверху. Что же там происходило?

Внезапно наступила мертвая тишина. Все затаили дыхание, прислушиваясь.

Раздался голос Ледюка, отдававшего наверху какие-то приказания. Понять, какие именно, было невозможно.

Глухой удар… Еще один… Третий… Наконец, треск взламываемой двери…

Все ждали, что последует дальше, и ожидание это было тревожным. Почему наверху все затихло? Почему слышны только шаги одного человека, неторопливо прохаживающегося по комнате?

У мадам Риво расширились глаза. Прокурор нервно дергал себя за усы. Жозефина Босолей была готова разразиться истерическими рыданиями.

– Похоже, их уже нет в живых! – медленно произнес Мегрэ, глядя в потолок.

– Как?.. Что вы говорите?..

Мадам Риво очнулась и бросилась к комиссару с искаженной физиономией и безумными глазами.

– Это неправда!.. Скажите, что это неправда!..

Снова шаги… Распахнулась дверь. Вошел Ледюк. Прядь волос спадает на лоб, куртка разодрана едва ли не пополам, лицо мрачнее тучи.

– Мертвы?

– И он, и она!

Он замер с руками, протянутыми к мадам Риво, направившейся к двери.

– Не сейчас…

– Это неправда! Я знаю, что это неправда! Я хочу увидеть его!

Она задыхалась. Ее мать уже не понимала, как себя вести. Господин Дюурсо тупо смотрел на ковер. В этой компании он выглядел самым испуганным, больше всех потрясенным случившимся.

– Как это так, почему они вдвоем?.. – наконец пробормотал он, обращаясь к Ледюку.

– Я гнался за ними по лестнице, потом по коридору. Им удалось закрыться в одном из номеров прежде, чем я догнал их… Я не смог выбить прочную дверь и послал за хозяином, это крепкий мужчина… А пока я следил за ними через замочную скважину…

Жермен Риво не сводила с него глаз, в которых застыло безумие. Что касается Ледюка, то он пытался встретиться взглядом с Мегрэ, чтобы понять, стоит ли ему продолжать.

Но почему бы и нет? Разве не нужно идти до конца? До конца драмы, до последней правды!

– Они обнялись… Буквально вцепившуюся в доктора Франсуазу била нервная дрожь… Я слышал, как она шептала: «Я не хочу… Только не это!.. Нет!.. Лучше я…» Она вытащила револьвер из кармана пиджака доктора и вложила ему в руку. Я услышал: «Стреляй… Поцелуй меня и стреляй…» В этот момент подбежал хозяин гостиницы, и дальнейшего я уже не видел…

Ледюк вытер лоб платком. Было видно, что у него дрожат колени.

– Когда я склонился над доктором, тот уже не шевелился… У Франсуазы глаза были открыты, я и подумал, что она тоже… Но совершенно неожиданно…

– Что с ней? – с рыданием в голосе воскликнул прокурор.

– Она улыбнулась мне. И… А потом я перекрыл коридор… Там все останется, как было… Кто-то позвонил в больницу…

Казалось, что Жозефина Босолей ничего не поняла. Она тупо смотрела на Ледюка. Потом повернулась к Мегрэ и пробормотала:

– Это просто невозможно!

Все суетились вокруг Мегрэ, неподвижно лежавшего в кровати. Распахнулась дверь, и появилось искаженное ужасом лицо хозяина гостиницы. Когда он заговорил, на всех пахнуло запахом спиртного. Очевидно, он постарался привести себя в чувство приличным количеством рюмок.

– Там доктор… Что теперь…

– Иду, иду! – повернулся к нему Ледюк.

– Вы здесь, господин прокурор?.. Вы уже все знаете? Если бы вы только видели! Невозможно сдержать слезы…У них такие прекрасные лица, что можно подумать…

– Оставь нас! – рявкнул Мегрэ.

– Мне нужно закрыть гостиницу?.. На площади уже собираются любопытные… Комиссара почему-то не оказалось в отделении… Сейчас здесь будут полицейские…

Когда Мегрэ отыскал взглядом Жермен Риво, та лежала на постели мадам Мегрэ, уткнувшись лицом в подушку. Она не проливала слезы, не рыдала. Она только стонала, и ее стоны были похожи на вой раненого животного.

Мадам Босолей смахнула слезы, встала и с удивительной энергией спросила:

– Я могу пройти к ним?

– Подождите… Когда врач закончит осмотр…

Мадам Мегрэ топталась возле Жермен, не находя слов для утешения.

Прокурор произнес со вздохом:

– Я же говорил вам…