Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке

– Пожалуй, только что привезли. Их доставляют вместе с почтой, а машина как раз прошла под окнами, пока вы разговаривали по телефону…

– Межа, принесешь мне свежий номер? И заодно убедись еще разок, что этим утром к судье, кроме горничных, никто не приходил…

Мегрэ уже не был таким жизнерадостным, как пять минут назад. Взгляд его потяжелел. Он бесцельно переставлял предметы на столе, шагал из угла в угол. Затем посмотрел на телефон и, подумав, снова покрутил ручку.

– Это снова я, мадемуазель. Полагаю, мне придется удвоить количество засахаренных каштанов… Вы уже закончили сортировать почту?.. Она еще у вас?.. Нет ли писем для судьи Форлакруа?.. Скажите, а он сегодня никуда не звонил?.. А ему не звонили?.. Нет? И ни одной телеграммы?.. Спасибо. Да, я жду еще одного очень важного звонка из Ниццы…

Межа вернулся в сопровождении троих мужчин, которых оставил ждать во дворе. Войдя в кабинет, он объявил:

– Журналисты.

– Вижу!

– Один из Лусона и двое из Нанта… А вот местные газеты.

Во всех напечатали фотографию убитого, но ни в одной не было указано (и это вполне объяснимо), что жертву опознали.

– Что им сказать?

– Ничего.

– Вот они рассердятся! Но пообщаться все равно придется: они тоже остановились в гостинице «Порт»…

Мегрэ пожал плечами, подбросил в печку угля и взглянул на часы. Дети уже выходили из школы и направлялись по домам. Что они там тянут, в Ницце? Пригрелись под своим ярким солнышком?

Комиссару никак не давала покоя одна мелочь. Почему судья написал ему именно в то время, когда труп был опознан? Он узнал? И если узнал, то откуда?

Телефон… И снова не Ницца. Это из Марана – сообщали, что так и не смогли напасть на след Марселя Эро; поиски продолжаются…

Прекрасно! Тут наконец-то соединили с Ниццей – в тот же момент… Три голоса в трубке одновременно.

– Маран, вешайте трубку! Вешайте, черт возьми!.. Алло! Ницца?.. Да, Мегрэ. Скажите, указанная дама за последние три недели никуда не выезжала?.. Вы уверены?.. Телеграмм не писала – ни вчера, ни сегодня утром?.. Как?.. Я не расслышал имени… Люше… Ван Уше?.. По буквам… В, Виктор… Ван Усшен… Да, слушаю… Голландец… Какао… Да! Сообщайте мне любые новости. Если меня не окажется на месте, диктуйте моему инспектору.

Окончив разговор, Мегрэ вполголоса, будто говорил сам с собой, пробормотал:

– Жена судьи уже несколько лет живет в Ницце, с неким Горацием Ван Усшеном, сколотившим состояние на какао…

Он откупорил бутылку белого вина, выпил один бокал, затем второй и рассеянно посмотрел на Межа:

– Сиди здесь, никуда не уходи, жди моего возвращения.

Трое журналистов попытались преградить ему дорогу, но комиссар с угрюмым и суровым видом прошел мимо. В гостинице «Порт» как раз пили аперитив перед обедом. Несколько человек немедленно вышли на крыльцо – посмотреть, куда он направляется. Комиссар кивком поздоровался со стоявшим на страже у дома судьи жандармом и дернул звонок.

– Сюда, пожалуйста, – пригласила Элиза. – Господин судья вас ожидает.

В большой библиотеке – такой тихой! такой уютной! – Мегрэ встретил судью. Тот безо всякой видимой причины то и дело сжимал одной рукой другую, да так, что пальцы побелели.

– Прошу садиться, господин комиссар… Только снимите пальто. Боюсь, мне придется задержать вас на какое-то время, а здесь довольно жарко… Не предлагаю вам портвейна, вы наверняка откажетесь.

В его голосе слышалась горечь.

– Что вы!

– Именно так! После того, что я вам расскажу, вряд ли вы станете со мной пить.

Мегрэ опустился в то же кресло, где сидел накануне, вытянул ноги, набил трубку.

– Вам знаком некий доктор Жанен?

Судья замолчал, пытаясь вспомнить. Он действительно рылся в памяти, это не было притворством.

– Жанен?.. Постойте-ка… Нет… Не припоминаю.

– Это человек, которого вы пытались выбросить в море.

Судья сделал странный жест рукой, будто бы говоривший: «Речь не об этом. Это не имеет никакого значения…»

Затем налил портвейна:

– Что ж, в таком случае за ваше здоровье! Я знаю, вы честный человек… Поэтому прежде всего позвольте задать вам вопрос.

Он посерьезнел. Лицо его, обрамленное светло-серыми взъерошенными, как у женщины, волосами, оживилось:

– Если случится так, что я не смогу больше заботиться о своей дочери, вы обещаете мне, как мужчина мужчине, что с ней ничего плохого не случится?

– Полагаю, что… что если произойдет то, чего вы опасаетесь, опека над вашей дочерью будет передана ее матери?

– После того, что я вам расскажу, вы сами поймете: это невозможно. Следовательно…

– Я прослежу за тем, чтобы она жила в самых лучших условиях, если только это не будет противоречить закону.

– Благодарю вас.

Он медленно допил портвейн, поискал в комоде сигареты.

– Вы ничего не курите, кроме трубки, так ведь?.. Прошу вас.

Наконец, глубоко затянувшись и выдохнув первый клуб дыма, он пробормотал:

– Учитывая обстоятельства, я, по зрелом размышлении, пришел к выводу, что мне все-таки было бы лучше провести какое-то время в тюрьме…