Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке

– Вот еще! Ты будешь говорить только в присутствии адвоката, сам сказал. Месье у нас влюбился… Месье одурел от счастья… И когда папаша Форлакруа, подстерегавший за дверью, вдруг пригласил его войти в дом, месье вмиг превратился в растерянного мальца… «Как! Вы любите мою дочь? О чем разговор! Она ваша! Берите… Женитесь…» Так было дело, не правда ли? И великовозрастный дурень, который одним ударом кулака может быка завалить, не видит дальше своего носа… «Конечно, господин судья, я на ней женюсь! Конечно, господин судья, я честный человек, у меня серьезные намерения…» И так он радуется, так он счастлив, что со всех ног бежит к Форлакруа-сыну, который терпеть его не может и который сто раз клялся свернуть ему шею. «Вы плохо обо мне думаете… Я хочу жениться на вашей сестре… Давайте помиримся…»

По ту сторону стекла Форлакруа вытянул шею, стараясь не пропустить ни слова. Дидин с той же целью сдвинулась к самому краю скамьи.

– Так вот, малыш, я тебе сейчас кое-что объясню: они оба обвели тебя вокруг пальца. Все еще не понимаешь, а?.. Думал, они все-таки признали твои достоинства, распахнули тебе свои объятия? И только один человек насторожился – твоя добрая пожилая мать. А ты наверняка еще на нее и рассердился, когда она посоветовала тебе быть осторожнее, не рубить с плеча… «Что ты, мама, Лиз вовсе не такая сумасшедшая, как говорят… Когда она будет счастлива, когда получит должный уход…» И все такое прочее! Вот простофиля!

Комиссар оглядел остолбеневшего парня с головы до ног и вдруг подмигнул Межа. Тот не понял.

– Я уверен, твоя мать – единственная, кто проявил здравый смысл… Но что она могла с тобой поделать, с глупым и горячим парнем? «Пусть ее хотя бы врач осмотрит… А вдруг она все-таки совсем сумасшедшая?» И тут ты вспоминаешь о старом приятеле Жанене. Берешь с собой в город Альбера в качестве свидетеля честности твоих намерений. Если Жанен, осмотрев Лиз, решит, что… Что? Не так все было? Не отвечай! Ты будешь говорить только в присутствии адвоката, не так ли? А Альбер, между прочим, знает, что его сестра беременна…

Марсель шагнул вперед так неожиданно, что Мегрэ не успел отойти. Хотя, может, он и не прочь был, чтобы все произошло именно так? Парень схватил комиссара за грудки и с трудом удержался, чтобы не тряхнуть хорошенько.

– Что вы сказали?.. Что вы только что сказали?..

– Хочешь, чтобы врач из санатория тебе подтвердил? Хоть сейчас. Нужно только позвонить.

– Лиз…

– Беременна, говорю тебе! Бывает! Вот почему судья вдруг так быстро и просто соглашается выдать ее замуж за рыбака, чего уж там… Вот почему Альбер едет с тобой в Нант. Ему не по себе… Он не хочет вместе с сестрой стать посмешищем всего Л’Эгийона. Одна деталь не давала мне покоя… Я все спрашивал себя, неужели Жанен согласился лезть на балкон, чтобы осмотреть пациентку? Нет, конечно! Этого и не потребовалось! У себя его принять ты не можешь, твоя мать в курсе, и тебе не хотелось ее вмешивать… Поэтому вы втроем ужинаете у Альбера. Могу даже сказать, что вы ели: морской язык. Потом к судье съезжаются гости, начинается партия в бридж; путь свободен, и Альбер ведет доктора к сестре. У него есть ключ… Нет ничего проще, чем бесшумно пройти на второй этаж. Я сразу заподозрил неладное, когда он при мне вышиб дверь плечом. Раз уж у него ключ от дома имеется, маловероятно… Но это тебя не касается… Он приводит Жанена к сестре. Ждет. А ты, глупый одураченный добряк, бродишь под окнами, у той самой стены, по которой лазил столько раз…

Мегрэ обернулся к двери и увидел, что Альбер Форлакруа стоит прямо за ней с самым угрожающим видом.

– Переволновался тогда, признайся? Тереза еще вмешалась, начала угрожать… А Альбер с доктором все не спускаются, куда-то запропастились… Я расскажу тебе, что случилось. Осмотрев девушку, доктор идет к Альберу, дожидавшемуся его в кладовке для фруктов. Несложно догадаться, что он ему сказал… Во-первых, он заметил: «Послушайте, ваша сестра ждет ребенка». Потом… Посмотри на него. Нет, не на инспектора… Посмотри за дверь, на его лицо…

Взявшись за ручку двери, Альбер Форлакруа заглядывал в кабинет: лицо его было бледным, над верхней губой блестел пот, ноздри раздувались.

– Заходите, Форлакруа. Так вам будет лучше слышно. Я скажу, что вы услышали от доктора. Вы услышали, что сестра ваша неизлечима, что отдавать ее за честного здорового мужчину – это подлость, что ее место в клинике, а его, Жанена, врачебный долг…

– Неправда… – произнес Альбер бесцветным голосом.

– Что неправда?

– Я его не убивал… Это сестра…

Он все больше наклонялся вперед, будто собирался на кого-то броситься.